[Yamamoto/Gokudera]

Название: Враги, ставшие друзьями
Фандом: KHR|Bleach
Персонажи: Ямамото/Гокудера

www.10pix.ru/view/63414/7144329/

@темы: Ямамото/Гокудера, арт, фест С

---

[Yamamoto/Gokudera]

Ув. читатели!
С сегодняшнего дня сообщество закрыто для незарегистрированных пользователей. Это было сделано в целях безопасности, т. к. у нас много материалов гомосексуального характера.
Для того, чтобы оставить вам возможность комментировать записи, не раскрывая свой ник, был создан отдельный логин. Информацию о нём мы вывесим в эпиграф, и любой из вас сможет его использовать.

Логин:  Анонимный ямагокер
Пароль: 80595980

Отдельная просьба: не злоупотреблять этой возможностью и не использовать логин за пределами нашего сообщества.
Надеемся на ваше понимание.

@темы: организационное

---

Ютубное, ага

[Edward Elric]

Вопрос: Grazie

1. sì		40	(100%)
Всего:		40

@темы: видео, Ямамото/Гокудера

---

[Сикомор]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Yamamoto/Gokudera]

Название: made in complex
Автор: Middle Range
Язык: китайский
Дисклаймер: отказываюсь
Пароль: RoD&SchiLov8059ToDEauAAAAA
скачивание

Вопрос: ?

1. Спасибо!		26	(100%)
Всего:		26

@темы: Ямамото/Гокудера, додзинси

---

[Сикомор]

KHR_Gokudera__by_Juliya-Kistenjova by *Juliya-Kistenjova on deviantART


:Kiriban: 8059 by =akaibelier on deviantART


Yours by ~Azu-kun on deviantART


Yamamoto and Gokudera by =TheApplePieMonster on deviantART


8059 by *Yuurot on deviantART


Hayato Gokudera by *FeliceMelancholie on deviantART

Вопрос: ?

1. Спасибо!		43	(100%)
Всего:		43

@темы: Ямамото/Гокудера, фем, арт, Ямамото, Джи, Гокудера

---

додзи

[Bebunta]

Название: Perfect Campaign
Автор: NALIS
Язык: Китайский
Дисклеймер: отк.
Пароль: ZhiJLWschILgoKU!!!!MOE!!
скачать

PS: Если происходит ошибка при распаковывании, удалите из названия архива все квадратики.


Автор: makedonia
Название: Mac-8059
Язык: Японский
Дисклеймер: отк.
скачать

Вопрос: ?

1. Спасибо!		36	(100%)
Всего:		36

@темы: Ямамото/Гокудера, додзинси

---

[Сикомор]

Название: Cupsule
Автор: Trash
Пейринг: Ямамото/Гокудера
Язык: английский
Дисклеймер: отказываюсь

Скачать

Вопрос: ?

1. Спасибо!		20	(100%)
Всего:		20

@темы: Ямамото/Гокудера, додзинси

---

[Yamamoto/Gokudera]

Дорогие участники сообщества и просто мимо пробегающие ямагокеры!
Нашей команде на  Mafia Wars необходима помощь! Если кто-то желает поддержать сошипперов, помочь им достойно выступить на данном мероприятии и показать, что мы не менее талантливые, сильные и изобретательные, напишите в мейл команды.
 Team 8059 с радостью примет любого в свои ряды. Особенно нужны артеры, фанфикеры и видеомейкеры, а также ответственный и надёжный капитан, который организует работу и сплотит участников.
Не оставайтесь в стороне!

@темы: реклама

---

Заявка на обсуждение №7

[Yamamoto/Gokudera]

1. Как недавно было озвучено в одном треде у анонимусов, кое-какие человечки считают, что у отношений Ямамото и Гокудеры есть один большой "минус", а именно - моральное давление со стороны Ямамото. Ок, давайте подумаем об этом?

2. Еще, но туда же: Гокудера-истеричка: ложь или реальность?! И откуда растут уши/ноги/внутренние органы этого утверждения?
Можно ли авторам что-то поделать с руками и ногами, чтобы они перестали изображать Хаято инфантильно-розовой ромашкой, ревущей из-за того, что увидал он Такеши, целующегося со Сквало в школьной подворотне.

3. А еще, не знаю, поднималась эта тема али нет, но - можно пофантазировать на тему детства/вьюности хранителей первого поколения. Каким был Джи, когда еще не умел пользоваться силами урагана, да и с трудом поднимал пистолет обеими руками? А как он общался с окружающими людьми? А что можно сказать про Асари?
Быть может, у них в молодости случились какие-то моральные травмы, которые они несут на себе всю жизнь?

Короче, предлагаю потрепать в одном из этих ключей.

@темы: Ямамото/Гокудера, Асари, Джи, Гокудера, обсуждения

---

Кроссовер-фест

[Сикомор]

Ув. участники, могли бы отписаться те, кто опоздал на кроссовер-фест, но ещё хочет попасть во вторую выкладку? Мы должны знать сколько вас и приблизительно когда вы сможете прислать работы.
Тогда уже определим точную дату закрытия, деанона и пр.

Пишите, пожалуйста, в мейл сообщества. Так мы сможем уделить внимание каждому, не нарушая анонимности феста.

Спасибо за внимание.

запись создана: 06.03.2012 в 17:40

@темы: фест С, организационное

---

Простите, я снова с клипом... Но я не смог пройти мимо!

[Edward Elric]

Вопрос: Спасибо, что не прошёл мимо!

1. Да!		45	(100%)
Всего:		45

@темы: видео, Ямамото/Гокудера

---

Я с видюшкой

[Edward Elric]

Вопрос: Grazie

1. sì		33	(100%)
Всего:		33

@темы: видео, Ямамото/Гокудера

---

Чибики

[Oriental_Lady]

Варнинг, gif-анимация

8059

Вопрос: ?

1. Спасибо		124	(100%)
Всего:		124

@темы: Ямамото/Гокудера, арт

---

[Yamamoto/Gokudera]

Название: One Step
Фандом: KHR|Pokemon
Персонажи: Джи/Асари, мельком другие
Рейтинг: PG-15
Жанр: Crossover, Romance
Disclaimer:
Katekyo Hitman Reborn! © Amano Akira
Pokemon © Satoshi Tajiri, Nintendo, Hidenori Kusaka, Toshihiro Ono
Summary: один шаг в сторону - навстречу. И шаг назад. Всего лишь короткая история из жизни.
От автора: все мои знания о Джи и Асари ограничиваются каноном манги, и это не так уж и много, но… Ребята неожиданно очень захотели, чтобы написали про них ) Мне понравилось, это было интересно. Для справки: Джи около 24-25 лет, Асари младше года на два.
Немного мат-части: список покемонов, чтобы иметь представление о внешнем виде
минцино; пуррлоин; гроулит; волбит; иллюмиз; савсбак (зелёный); Мелоетта; Мелоетта (форма Пируэта)

– Джи. Это – Асари Угецу. С этого дня он работает вместе с нами.
– Приятно познакомиться! Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.
Джи смотрит в дружелюбное улыбчивое лицо и пытается понять, где Джотто умудрился найти такого человека. На кого меньше всего похож Асари Угецу, так это на исследователя покемонов – слишком простой и немного даже старомодный, и чувствуется это в каждом его жесте и движении. Такие как он едва ли увлекаются изучением того, из каких винтиков собран этот мир, скорее, они просто способны видеть его – сразу и насквозь. Прочувствовать и запечатлеть, к примеру, через живопись.
– Добро пожаловать, - неопределённо передёрнув плечами, Джи пожимает протянутую руку.
В лёгкой улыбке на губах Джотто тут же появляется хитринка – каждый жест друга детства он читает будто раскрытую книгу, и от его взгляда, конечно же, не может укрыться скептицизм, с которым Джи принимает новичка.
- Он отличный парень, уверен, что вы сработаетесь, - Джотто подходит совсем близко, говорит шёпотом, чтобы слова остались лишь между ними. Потом снова открыто улыбается, обращаясь уже к обоим: - Пожалуй, я вас оставлю. Джи покажет тебе здесь всё, Асари. Надеюсь, тебе понравится с нами работать.
Махнув рукой, Джотто уходит в сторону рабочих кабинетов.
То, что друзьями они не станут, Джи понимает с самого начала. Но, похоже, у Вселенной несколько другие планы.

Асари Угецу не место в их лаборатории. Да, он с вежливым вниманием слушает всё, что ему рассказывают, чем-то интересуется сам, задаёт нужные вопросы, если требуется, но при этом всегда остаётся каким-то отстранённым – его мысли где-то далеко отсюда, и разгадать их едва ли представится возможным. Джи кажется, что всё происходящее в стенах этого здания на самом деле не интересует новичка настолько, насколько тот пытается показать. Но парень делает успехи, а вся ситуация в целом веселит Джотто. Он подозрительно слишком довольный.

Асари Угецу – добрый и мягкий. Однажды они столкнулись на улице, когда тот возился с маленькой, лет шести-семи, девочкой и её покемоном. Джи тогда прошёл мимо, буднично кивнув в знак приветствия, и не посчитал необходимым даже поинтересоваться, что за происшествие случилось. А через несколько дней Асари Угецу притаскивает в их рабочий кабинет минцино, укутанного в его собственную куртку. Как оказывается – того самого.
– Потерялся, бедняга…
Его голос непривычно мягкий. И это звучит печально, но не настолько, как оказывается позже.
Зверька домой, не поинтересовавшись ничьим мнением, притащил ребёнок, а родители поступили просто и категорично, вышвырнув дикого покемона вон, во враждебную среду городских улиц. Наверное, для мелкого существа это везение – вновь встретить кого-то, кто может помочь.
Пока его напарник будничным голосом заканчивает телефонный разговор с семьёй девочки и вешает трубку, Джи думает, что на месте Асари Угецу не смог бы так спокойно отреагировать – как и многие, посвятившие жизнь покемонам, он почти не понимает тех, кто может позволить себе поступать вот так. Ему казалось, что это чудовищно и неправильно, с возрастом же пришло запоздалое осознание, что такие люди везде и повсюду. Но он так и не смирился с этим. Смирился ли Асари Угецу – мог знать только он сам, в его словах не было ничего, что могло бы выдать его.
Минцино не пробыл у них и дня. Вырвавшись из плена куртки, когда уже надоело в ней сидеть, он вихрем пронёсся по всему кабинету, опрокинув после себя оба органайзера с ручками и карандашами, любимую кружку Джи, а вдобавок и переворошив все документы. Вот на устроенный шум-то и заглянул так кстати проходивший мимо Алауди, совсем недавно вернувшийся из командировки. Обозвав хозяев кабинета живодёрами, сгрёб внезапно притихшего и присмиревшего минцино в охапку, и исчез так же невозмутимо, как и появился.
Теперь у зверка есть подстилка в главном кабинете отделения под начальством Алауди и кличка Клауд. Пожалуй, это приключение окончилось хорошо.

…Ещё у Асари Угецу есть брат. Который, на самом деле, троюродный, но это не так уж и важно. Брат живёт Орре и когда-нибудь обязательно переедет на большие земли – так местные жители называют регионы, в которых имеется своя Лига. Возможно, даже станет настоящим тренером и примет участие в соревновании…
Джи слышал об этих местах, но никогда там не был. Он сидит за столом, заполняя бланки, и по его виду совершенно непонятно, но всё-таки слушает рассказы о жизни незнакомого мальчишки.
Ямамото Такеши представляется ему смутно – слишком милый, слишком воспитанный, слишком послушный. Именно о таком ребёнке мечтает каждый родитель. Джи считает, что таких примерных детей просто не бывает.
– Его родителям безумно повезло, – невольно вырывается в ответ. – У меня с Хаято постоянные проблемы.
Асари Угецу тут же подхватывает разговор, и Джи несколько жалеет, что не сдержал секундного порыва. До этого он обсуждал поведение племянника только с Джотто, но это – отдельный случай.
Как ни странно, но разговор проходит во вполне непринуждённой манере.

В том же разговоре выясняется, что до того, как переехать в Унову, для работы в Вонголе, Асари Угецу был помощником в лаборатории профессора Оука. И с того времени у него осталось четыре покемона, с которыми он не расстаётся.
Неожиданно для самого себя Джи предлагает сразиться. И получает согласие.
Вообще-то, боя у них так и не происходит, но их пуррлоин и гроулит всё-таки имели счастье познакомиться друг с другом.
Хаято в тот день снова попадает в неприятности – Джи получает от пострадавшей стороны, а сам мальчишка потом - от Джи. Воспитательные работы проходят в рабочем кабинете, и хорошо, что Асари Угецу в этот деть опаздывает, потому что для него стать свидетелем концертов, которые закатывает племянник – не лучший вариант.
Когда Хаято выбегает, громко хлопнув дверью, Ури остаётся с бывшим хозяином, недовольный поведением нынешнего. С мальчишкой пуррлоин так и не примирился, предпочитая компанию Джи. А минут через пятнадцать наконец-то появляется Асари Угецу, рядом с которым бежит гроулит.
Наверное, можно считать, что эта история тоже оканчивается вполне хорошо. Джиро – счастливый обладатель густой шерсти, которую Ури не удаётся процарапать, а ему самому везёт, что противник попался такой же добрый, как и его тренер, и совершенно не мстительный. В итоге в очередной раз на полу оказывается любимая, и теперь уже счастливая, чашка Джи, сброшенная раздражённым пуррлоином, а гроулит, шарахнувшись, чуть не сшибает кадку с каким-то непонятным деревом, которое Джи даже не помнит откуда взялось в его кабинете. Кажется, прилагалось вместе с остальной мебелью.
Но весь остаток рабочего дня проходит на удивление спокойно. Оба парня с профессиональным интересом наблюдают за развитием отношений этой парочки, и даже не стоит вопрос, возвращать ли их обратно в покеболы. Наконец покемоны, вымотанные за день, засыпают вместе, свернувшись клубками рядом друг с дружкой в том самом углу, где Джиро устроили подстилку. И Ури – совершенно безобидный котёнок – мирно утыкается носом в ту самую гриву, которую ещё с утра был готов безжалостно разодрать на клочки.

В довершении всего Асари Угецу играет на флейте. Для Джи это последняя и пока что самая неожиданная новость об этом человеке. Просто в один день он случайно видит, как парень крутит в руках инструмент, медленно обводя пальцами контур резного узора.
Саму мелодию Джи услышать не довелось – улыбнувшись то ли в пространство, то ли ему, Джи, в качестве приветствия, Асари Угецу убрал флейту в портфель, возвращаясь к работе. А Джи именно тогда и решил, что это всё объясняет – именно музыка занимает в голове у парня слишком много места, и остаётся только гадать, почему он выбрал такую далёкую от неё профессию.

У Асари Угецу мягкие губы, и сам он крепкий, несмотря на внешнюю хрупкость. Как дошло до того, что он узнал подобное, Джи и сам не понимает. Просто на языке терпкий вкус саке, а в голове приятная лёгкость. Они начали в небольшом ресторанчике недалеко от здания лаборатории, а продолжили в его квартире, в его комнате, и чёрт знает, почему Хаято сегодня ночует у себя, но Джи благодарен ему за это.
Асари Угецу опускается перед ним на колени, проводит руками по внутренней стороне бёдер, уверенно поднимается выше. Наверное, ласкает так, как привык себе – без изысков, но Джи нравится. Эта ночь – просто секс между ними. Он не отличается ни той страстью, с которой набрасываешься на партнёра, пытаясь заполучить от него больше и больше, ни чересчур затянутыми прелюдиями, когда изучаешь, прислушиваешься к чужому дыханию, стараясь уловить каждый знак. Просто оба действуют как привыкли, как научились.
И удовольствие возрастает от осознания факта, кто именно это делает – неужели Джи так сильно тянет к этому человеку?..

Прошло три с половиной месяца со дня знакомства. Джи понимает, что в их с Асари отношениях он явно что-то упустил.

- Деймон наконец-то закончил расчёты по островам.
Джотто кладёт перед ними на стол пару листов с чёрными столбиками букв и цифр.
- Да ты шутишь.
Джи выразительно приподнимает брови, придавая своим словам ещё больше сарказма. К работе отдела Деймона Спейда он относится уже даже не скептически – просто не верит, что столь сомнительно занятие может принести плоды. С помощью покемонов, обладающих психическими способностями, прочёсывать территорию в поисках аномалий, которые помогут определить след появления легендарного покемона - звучит слишком невероятно.
Спейд же заявляет, что вычислить место и время появление легендарного покемона не составит труда, задача Джотто только вызвать исследовательский отряд.
- Надо же, как интересно, - Асари тут же сгребает листы, бегло просматривая заключение.
Джотто кидает на Джи взгляд, в котором открыто читается просьба проявлять побольше энтузиазма.
- Эта группа занималась прочёсыванием островов, находящихся южнее Кастелии, - указка Джотто обводит некоторый район на настенной карте, – Остров Танцующих листьев. По расчётам Деймона около озера, расположенного в центре, появится Мелоетта.
На этот раз Джи не сдерживает фырканья и качает головой.
- Сама Мелоетта? Это с самого начала звучало абсурдно процентов на восемьдесят, а теперь – на все двести. Этого покемона десятилетия никто не встречал. И неизвестно ещё, правдивы ли существующие записи.
- Как бы то ни было, проверить всё равно надо, - Джотто складывает указку и садится обратно за стол. – У вас полторы недели на то, чтобы собрать нужные вещи. И добавляет, хитро улыбнувшись: - Асари вон не против. Бери пример с него.
Джи бросает на Асари хмурый взгляд, но натыкается лишь на очередную беззаботную улыбку.
- Проверим, конечно, - вздыхает он. Всё-таки, это их работа. - Но если Деймон ошибся…
- Он, кстати, просил передать, что эти расчёты точны как и то, что оба типа, призрачный и психический – слабы друг перед другом. И если провороните, это будет исключительно ваша вина – он потом проверит, следы пребывания они определяют с лёгкостью.
Асари смеётся, Джи морщится и забирает документы.

Два дня в одном из домиков небольшой деревушке острова, затраченные на подготовку, пролетают незаметно, и вот они уже стоят на берегу озера и рискуют быть съеденными надоедливыми мошками. Асари ходит между деревьями, осматриваясь, Джи настраивает камеры. Самое интересное начинается, едва солнце скрывается за лесом, и на озеро спускаются сумерки.
Джи искренне считает, вот такие выезды в места, где дикая природа ещё не потревожена человеком – и есть самое прекрасное в работе исследователя. Можно видеть сто раз и не понимать, а здесь – вдруг заметить красоту даже самого маленького и неприметного покемона. Волбиты и иллюмизы, проснувшись к вечеру и расправляя крылышки, поодиночке поднимаются в воздух. Огоньки на нижней части их спинок начинают моргать, будто пока ещё не уверены, стоит ли им разгораться. Самцы, как настоящие джентльмены, кружатся вокруг самочек, приглашая на танец. И начинается жучиный вальс. Вначале в небе робко танцуют несколько одиноких пар, но чем ближе к полуночи, тем больше их становится.
Небо всё светится, и дело не в звёздах, которые за городом всегда ярче и приметнее, чем обычно – огни над озером куда ярче звёзд и луны. Джи не сразу понимает, что музыка, звучащая в его голове, под которую кружатся и кружатся в воздухе всё новые пары, не плод его воображения, а действительно раздаётся сбоку – стоящий в стороне Асари играет на флейте. Танец продолжается и теперь непонятно, то ли кажется, то ли он действительно подстраивается под мелодию.
А потом происходит неожиданное – в какой-то момент светлячки вдруг выстраиваются в круг, и в самый его центр непонятно откуда вихрем врывается кто-то ещё. Мелоетта кружится вокруг себя, чуть касаясь воды, поднимая тучи брызг, разлетающиеся во все стороны. Волбиты и иллюмизы подлетают ближе, ловя капли будто в них само благословление небес, и тут же разлетаются, уступая место другим. А потом живая легенда, которую многие называют Вдохновением, прижимает лапки к груди и открывает рот. Джи понимает, что звуки этого пения он не забудет никогда. И никогда не сможет даже близко описать, на что это похоже – только они вдвоём запомнят и будут знать. Потому что не увидишь – не поймёшь.
Кажется, что лунный свет и свет от огоньков светлячков оживает, тоже присоединяясь к таинственному танцу, закручивается вокруг Мелоетты, укутывая её в светящийся кокон. И когда он распадается, длинные волосы покемона свёрнуты тюрбаном на голове, а юбочка топорщится в стороны.
Форма Пируэта, танцующая форма.
Изящно уперев тоненькую лапку в бок, Мелоетта замирает на несколько секунд, будто примеряясь к своим новым силам, и срывается с места. Её движения быстрые, чёткие, но понятные, и совершенно не приходится напрягаться, чтобы их отследить. Джи кажется, что этот танец прост как вода, как само небо, в нём – сочетание каких-то с детства известных ему истин.
Мелодия Асари, танец волбитов, иллюмизов и самой легенды сливаются в одну, становятся живой сказкой – такого просто не может быть в реальности. И Джи даже не сразу понимает, когда всё заканчивается – Мелоетта исчезает так же неожиданно, как и появилась, светлячки, мерцая угасающими фонариками, беспорядочно разлетаются по кустам. Совсем рядом с ними спокойно проходит савсбак, и оказывается, что вокруг них полно других зрителей неповторимого представления – покемонов. И сейчас они мирно расходятся, никак не реагируя на появление человека.
До дома, в котором они остановились, добираются в полном молчании, не проронив ни слова. По дороге Джи лишь удивляется тому, как удачно он включил камеру, решив заснять ночной танец, иначе в лабораторию им пришлось бы возвращаться с пустыми руками.
И только под утро, когда начало светать, Асари наконец-то решается нарушить возникшую тишину:
- Это было чудесно…
После услышанной, пусть и короткой, но такой прекрасной песни Мелоетты, простой человеческий голос казался грубым и жёстким. Но Джи, сглотнув, всё-таки заставляет выдавить из себя короткое:
- Да…
Всего пару часов назад они видели одного из самых редких легендарных покемонов, и всё, что теперь могут сказать – как это было «чудесно»… Но такое просто невозможно описать словами.

- Уезжаешь? – наверное, за всё время их знакомства у Джи впервые настолько глупый вид.
Когда они вернулись с острова Танцующих листьев, было даже непонятно, что больше порадовало Джотто – ошарашенный вид его сотрудников и товарищей, или запись самого танца. Отходить пришлось ещё несколько недель, но и Джи, и Асари отказались от предложения взять отпуск, решив отвлечься с помощью работы. Хотя ничем серьёзным за это время не занимались. Но всё же так сработались, что только что преподнесённое заявление выбило Джи из колеи.
- Да, - Асари кивнул и извиняюще улыбнулся. – Я обещал забрать Такеши сюда к себе, но не получается. Поэтому будет лучше, если я сам перееду туда.
- Но работа…
- Джотто договорился с профессорами, изучающими влияние климата Орре на покемонов. Буду им помогать.
Если быть честным, признание оказалось не самым приятным. Но решение всё же обдуманное, иначе Асари не стал бы раскидываться такими словами.
И Джи его провожает.
В назначенный день встречает, помогает дотащить второй чемодан, сажает на пароход. Курит, стоя на пристани, и когда берётся за новую сигарету, Асари, наблюдающий за ним сверху, жестами показывает, что не стоит – вторая лишняя.

Тот час – какой-то скомканный и неприятный. Джи смотрит на море ещё какое-то время после, когда пароход уже скрылся за горизонтом. А в пальцах мнётся так и не зажжённая сигарета.

@темы: Ямамото, Асари/Джи, фест С, фанфикшен, Гокудера

---

[Yamamoto/Gokudera]

Название: игра на прочность
Фэндом: KHR|хроники Амбера
Пэйринг: Ямамото/Гокудера, Тсуна/Кёко
Рейтинг: R
Жанр: кроссовер, психология, игра, романс на грани флаффа, дэсфик
Ключ: "Один - самоназванный король Амбера. Второй, являющийся подлинным принцем, жаждет отобрать трон."
Дисклеймер: чужого не надо.
Саммари: погони в отражениях, колоды тронов, порядок и хаос, и, куда уж без нее, любовь. К оригиналу отношение имеет только местом действия, вканонно-амберских персов тут не встретить, не водятся.
(ключ обыгран своеобразно и радикально авторски, просьба не пинать, как умеем, так и творим Х))

Полночь, в Амбере все спокойно.
По тускло освещенному коридору проскользнула белая тень, и затихли в отдалении гулкие шаги ночного стражника.
На кровати под фалдами темно-багрового балдахина, среди шелковистых и атласных простыней, перебирая пальцами ровные ягоды чищенного винограда, с необъяснимой печалью в глазах, расположился ныне здравствующий и правящий король.
Рядом, покрывая складки простыней, разбросанные как ни попадя, легли козырные карты колоды, глядя в потолок прекрасными, но рисованными лицами. Один-единственный человек в центре среди этого хаотического хоровода. Король не был уверен, что сможет разобраться с этим в гордом одиночестве, но, перебирая в уме сподвижников, не находил ни одного достойного и достаточно преданного кандидата в помощники.
Это немного уязвляло королевскую гордость, но король находил силы смириться - временно, лишь на короткий миг затишья перед бурей - чтобы потом резко ударить по незащищенным тылам противника.
Противник, хоть и неказистый внешне, с удивлением, казалось бы, и долей растерянности взирал с карты на короля, словно сам не понимал, как попал в такой переплет.
Над Амбером сгустились фиолетовые тучи, отражаясь в низкой воде холодного моря, укрытого туманом по кромке берега, словно пышным курчавым мехом, серебристо-мягким и манящим. В небе застыли, перемигиваясь, косматые хороводы звезд, расходящиеся сотнями млечных путей во все стороны от Амбера, разбегаясь вслепую от острого шпиля королевского дворца, пронзающего молчаливый месяц.
Люди, похожие на тени, и тени, похожие на людей смешались в причудливом водовороте на улицах прекрасного Амбера, спеша по своим делам или не спеша никуда.
Темнела неприступная громада Арденского леса, укрытая надежной ночью в шуршащие лиственные одежды.
Король собрал колоду в одно. Сверху, нахально скалясь, лег козырь одного из самых непредсказуемых и взрывных противников.
Король не обольщался - несмотря на то, что вперед продвигается иная кандидатура, этот человек свою выгоду не упустит. Наверное, они все, из оппозиционных лагерей, считают, что король не видит дальше комнаты своих покоев, и верят, что можно морочить монаршью голову развесистыми цветными, как гирлянды, речами.
Король не слушал. Он знал, что несмотря на явное доминирование младшего из принцев, этот ход является не более, чем щитом, подставляющим самых бесполезных членов семьи под удар.
Королю не хотелось думать, что в семье остались люди, способные на такой плоский и беспринципный способ добычи власти, но приходилось признать, что тут, в Амбере, все возможно.
Тот, что скалится сверху, сверкая колючими глазами цвета незрелой айвы, мог все бросить к ногам своей гордости, лишь бы удовлетворить амбиции.
Но, в любом случае, вторжение начнется не завтра и не на этой неделе. Зная младшего принца достаточно, король предполагал, что тянуть с ударом будут до последнего, пока все силы подтянутся к точке прорыва.
Король вновь посмотрел на верхний козырь, пристально и внимательно, и подумал о том, что, не будь они врагами, наверное, им удалось бы подружиться, где-нибудь в ином Отражении, подальше от этого сумасшедшего мира.

Он раз за разом видел этот сон - развернутый до горизонта, изначальный и ровный, как шахматная доска, Путь. Они всегда стоят напротив друг друга - облаченный в доспехи, сияющий темным заревом рыцарь хаоса, с бесконечным веером масок, молниеносно сменяющихся на неподвижном лице. Ладони в черных шипастых перчатках сжимают рукоять меча, крестовина украшена витой лозой винограда, острие упирается в одну из огненно пылающих линий.
Дальше пути нет, но Путь не прекращен. Он сам - всполох огня, белого и злого, его пальцы сводит от напряжения - держать в ладонях всю тяжесть голодного пламени задача не из легких.
Один из старших принцев мог бы назвать такой сон экстримом. Наверное, попади он в такую ситуацию, ему бы не пришлось терзаться вопросами - он бы прошел, не заметив преград, заново перечертив Путь своим сияющим духом.
Младшему принцу приходилось несладко в сложившейся ситуации. Мягко говоря, он отчетливо понимал, что его используют как щит, но поделать с этим ничего не мог. Точнее, наверное, мог бы, но не прилагал никаких усилий, лишь глубже проваливаясь в паутину чужих замыслов и планов.
Он ощущал волю к жизни лишь тогда, когда его навещала младшая принцесса, светло-пламенная и мягкая, похожая на струящийся свет. После таких визитов он ощущал, что готов свернуть горы, но!.. Представив, сколько из-под этих гор ему придется выбираться одному, пасовал перед ударами судьбы и сдавался на милость старших братьев.
В некоторые особо просветленные моменты жизни, он жалел и радовался, что личной колоды козырей под рукой нет, потому что желание попасть обратно в Амбер накатывало тягучей ностальгической волной. Хотя бы поговорить с кем-нибудь из замка, коснуться ладонью бархатной обивки трона, всеми вместе сесть в обеденной зале.
Увы, вместо общих обедов и шуток, как в старые времена - горящие сны и чужая давящая на плечи воля, толкающая к судьбе, на которую он еще не готов.

Эти игры продолжали давить на виски, сдавливая голову подобно стальным обручам. Младший неприкаянной тенью слоняется по дому. Король заперся в Амбере и носа оттуда не кажет. Старшие принцы ворчат и призывают к атаке - иначе самозванца оттуда не выкурить. Хорошее слово, надо запомнить, это прекрасно относится ко всем крысам и врагам. За это стоит закурить.
Сигарета вместе с дымом разносит горечь и правду по венам. Он давно подозревал, но лишь в редкие минуты никотинового просветления осознавал в полной мере - они не победят. Даже если вывернутся наизнанку и зубами будут цепляться за потертые ступени в замок Амбера - они не удержатся. Этот бой, еще не начатый, сломается, как бумажный самолетик, упавший с вершин своего полета.
И дело не в трусости младшего или собственной нерешительности. Дело в короле, смотрящем с карты строго и чуть грустно, понимающим и прощающим взглядом. Против такого монарха сложно воевать хотя бы потому, что за ним - люди и любовь.
Одно дело - наставлять пушки на тирана и угнетателя, а другое - на почти святого повелителя.
Младший не зря грызет ногти и смотрит испуганными глазами - пусть его имя и звучит как имя следующего короля, трона ему не видать как своих ушей.
Игры престолов и престолы игр - все смешалось и рассыпалось, как карточный домик тонких обид, взаимного недопонимания, старой боли под запекшейся корочкой ран.
Стоит один раз ударить наотмашь - и события сорвутся с места, получив заряд эмоций - и полетят калейдоскопом города, отражения, карты и размен чужих жизней на перекрестках своих путей.
- Гокудера!- откуда-то из глубин дома донесся крик младшего.
Пришлось затушить недокуренную сигарету и встать.
За окном едва занималось утро, и они пока были в доме одни. Старшие ушли еще с вечера по своим, заговорщическим, делам. Колода безмолвствовала, укоряюще смотрел темными печальными глазами молодой король. Младшего под утро непременно посещала пара-тройка особенно красивых кошмаров.
- Звал?- он шагнул в незапертую спальню младшего, приблизился к кровати.
Растрепанный и недовольный пробуждением, младший уселся, поправив подушку, и без лишних слов обхватил брата за шею, обнимая.
Мягко погладив по спине это рыжее недоразумение, Гокудера отстранился и спросил, предвкушая новый взрыв паники:
- Что на этот раз?
- Что ты умер,- предельно честно ответил младший, сжав в кулаках одеяло.
Гокудера был совершенно не готов к такому развитию событий, и на миг ошеломленно взирал на брата, пытаясь сообразить, не разыгрывает ли Тсуна, но, судя по несчастным глазам, все было серьезно.
- Ну...умер я...и что?- как можно более независимо проговорил Гокудера, садясь рядом с младшим на кровать,- Меня убили?
- Угу,- Тсуна кивнул и отрешенно посмотрел в окно,- Он.
Гокудера не сдержал смешка, взлохматив рыжую макушку брата:
- А, это вообще-то предсказуемо, если не сказать, предусмотрено. Мы все там можем умереть, надо быть к этому готовым.
- И это я от тебя слышу...,- неверяще простонал младший,- Ну почему, почему мы не можем бросить это все?! Я не хочу никаких войн, никаких убийств!
- Потому что... потому что так правильно,- Гокудера снисходительно улыбнулся на обиженное выражение лица Тсуны,- Ты не должен сомневаться в том, что делаешь, иначе Путь уничтожит все вокруг. Только владелец Пути имеет право на трон, не так ли?
Подумав, младший со вздохом кивнул, покорно принимая чужие слова.
В очередной раз Гокудера подумал, что надо как-то изгнать из младшего эту преступную покорность, и в очередной раз осознал, что тогда им станет невозможно управлять.
Ни один из старших этого не позволит, да и не простит.
Оставалось надеяться на разумность короля. Нужно связаться с ним, пусть остальные принцы не поддержат такой вариант.
Младший улегся обратно, пытаясь заснуть. Гокудера покинул его комнату, вернувшись на кухню. Это отражение напоминало Амбер, и находилось довольно близко, чтобы улавливать дыхание истинного города, и от этого тут было легче существовать.
Достав из кармана колоду карт, Гокудера достал двумя пальцами козырь короля и вновь ощутил укол совести - колесо неотвратимой судьбы размажет всех участников конфликта, не спрашивая ни рангов ни имен.
Никому не сбежать.

Слабый зов карт настигал короля весь день, и он уворачивался от разговора, как мог, игнорируя попытки достучаться до себя.
Еще недавно, он бы с радостью принял предложенный вызов и поддержал разговор, надеясь уладить конфликт мирно. Он знал, что трон совершенно не интересует младшего, и тот повод сражаться, который неясной тенью пропечатывается в его глазах, может повернуть вспять все устремления. Если подарить ему принцессу и разрешить выбрать себе отражение по душе, младший больше не встанет на пути никогда, сосредоточившись лишь на защите своего мирка и дома.
Если бы этот вызов был от младшего!..
Король ковырнул вилкой в прожаренном мясном ростбифе, отложил столовый прибор в сторону и достал колоду из кармана.
Ближний друг и помощник младшего, надежная цепь, приковавшая его к путь на трон. В меру жестокий, в меру мягкий, цепкий, как плющ и такой же надоедливый, как сорняк.
Вызов от него не мог предвещать ничего хорошего, но, если потянуть за эту ниточку, то...
Встав, король решительно покинул обеденный зал, вызвав невольный шепот придворных за спиной.
Сейчас его больше волновал слабый пульс карты в руках, обычно такой прохладной, и неожиданно теплой и гладкой в этот момент.
Лишь в комнате, усевшись в кресло, король сосредоточился, успокаивая сердцебиение и дыхание. Нужно делать все спокойно, иначе ничего не выйдет.
Пульс карты не менялся, словно бы вызывающий не волновался вовсе, да и вообще, не думал о том, чем занимается.
Король пристально вгляделся в изображение, не принимая зов, а посылая встречный, обходя стороной дорожку чужих мыслей.
Это было слишком сложно, чтобы сдаться сразу же. Такие задачи лишь подстегивали, заставляя рыть зубами землю, но делать. Не сама победа, а процесс добычи выигрыша - вот что заставляло кровь пылать.
Но противник попался из тех, с которыми невозможно выиграть всухую. На пути одна за другой возникли двери, оплетенные цепями. Дорогу назад еще не отсекло, но отступить сейчас было слишком болезненно. Оставался еще один выход - принять зов - но это означало окончательный проигрыш.
Король стиснул зубы, пытаясь найти выход из ситуации, и неожиданно, словно воздушным эхом, раздался в голове знакомый голос:
- Из безвыходной ситуации выходов, как правило, несколько. Из ситуации с выходом - выход лишь один.
- Это было... неразумно.
- Почему бы тебе просто не сдаться, Ямамото?
- Ты весь день преследовал меня, чтобы предложить этот абсурд?
- Нет. Не только. Ты изменился ровно настолько, чтобы я осознавал, что нам не уйти от твоего меча.
- Это радует, что вы понимаете. Тсуну бы отпустили, он лишь под ногами путается.
- Думаешь, я не волнуюсь о младшем? Если бы не старшие, мне было бы плевать, что будет дальше. Оставлять трон Тсуне, не присматривая за Мукуро или хотя бы Кёей было бы весьма неразумно.
- От тебя я не ожидал таких слов.
- Ты был в Хаосе, Ямамото?
- А ты?
Карта оставалась теплой, значит, связь не прервалась. Просто повисло обоюдное молчание, разделяющее мир не хуже наточенного клинка.
- Там... жарко.
- Это делает сильнее, верно? Я хочу сам узнать, насколько сильнее ты стал.
- Ты сполна удовлетворишь свой интерес,- голос стал звеняще-азартным, таким привычным голосом из прошлого,- И пожалеешь, что не сдался! Я размажу тебя по стенам!
- Ты ведь рассчитываешь на пороховой порошок из Авалона, верно, Гокудера?
Снова молчание. Потом - слегка заходящийся весельем смех:
- Ты все такой же, тупой Ямамото!
Король чуть улыбнулся, почувствовав волну привычного тепла, разрастающегося изнутри от сердца.
- Я хотел сказать...
- Лучше заткнись и послушай сам! Младший получит этот трон, так что лучше сразу поднимай свой зад и двигай в направлении Хаоса обратно!
Король рассмеялся и резко ответил:
- Не дождешься.
- Приятно знать, что хоть твое упрямство не теряется среди слоев всех отражений...
Карта похолодела в руках, и в по лицу пробежался легкий вкрадчивый ветерок.
С минуту посмотрев на застывшее лакированное изображение брата, король убрал карту обратно в колоду и закрыл глаза.

В этом отражении тоже был старый ветхий маяк, с позеленевшими от времени камнями, с монолитностью стен, забирающихся вверх, целеустремленность стрелы, выпущенной в небо.
Так совпало, что младшие принц и принцесса любили это место во всех мирах, отраженных от Амбера.
- Когда все закончится, мы непременно будем любоваться Ребмой в лучах заходящего солнца, сидя на берегу...,- смущенно проговорил младший, запинаясь и краснея.
Текст, написанный на клочке бумаги, был заучен наизусть, но все равно эмоции и природная нерешительность брали верх, заставляя руки подрагивать, а щеки - нестерпимо пылать от стыда.
Принцесса мило улыбнулась, словно не замечая оговорок и растерянности младшего брата, и обернулась к морю, придерживая ладонью разлетающиеся от ветра волосы.
- А разве это закончится, Тсуна?.. Иногда мне кажется, что это все бесконечно, как наши отражения в воде...
- Закончится,- уверенно кивнул младший, почувствовав слабый пульс пламени в сердце,- Я это сделаю!
- А чем плохо то, что сейчас происходит? Ты опять молчишь, и прячешь от меня все важное... Тсуна, я ведь не хрустальная, я не разобьюсь, если ты расскажешь мне правду.
- Я...,- младший с тревогой посмотрел на принцессу,- Я хочу, но это не моя тайна!
- Почему мы должны сражаться против Ямамото, почему Гокудера снова сменил отражение, сбежав на тренировки, почему остальные игнорируют тебя?
- Ну, для Кёи сложно представить другое поведение, верно?- Тсуна натянуто рассмеялся, вспоминая бесконечные тычки и зуботычины от старшего брата.
Кёко грустно улыбнулась. Золотой невод тянулся по воде, проваливаясь в хрустальные глубины размытыми сияющими тенями, искрами, водоворотами света. Ребма сияла, впитывая лучи заходящего светила, и хрусталь точеных стен окрашивался красками тепла. От земли тянулась прохлада и сырость, воздух зазвенел, и наполнился криком чаек, кружащих над камнями. Волны с ритмичным шумом биения сердца накатывали на берег, умиротворяя. Кёко, воздушная, как фея, была соткана из солнца.
- Кто придумал войну?..- с непередаваемой тоской выдохнула принцесса, кутаясь в расписную шаль,- Почему мы должны ненавидеть друг друга...
- Это моя ошибка,- неслышно пробормотал Тсуна, чувствуя себя совсем жалко, потому что даже Кёко не плакала, а его пробивало на слезы.- Пойдем домой, пока Рёхей не разволновался.
- Старший брат,- Кёко улыбнулась и кивнула.
Тсуна вел ее домой, придерживая за руку, и это было нечто вне войны, совсем иное и далекое, как солнечные пузыри, плывущие в воде, радужные пузыри, наполненные спокойствием и дыханием моря.
Гокудера, придерживаясь за стену, шел домой, роняя в черную ночную траву тяжелые, словно масляные, капли крови, лоснящеся блестящие в тусклом свете фонарей.
Левая рука плетью свисала вдоль тела, пальцы не откликались, локоть онемел. Перелом, наверное.
Боли Гокудера не чувствовал, торжества тоже. Озабоченность будущим шипастой кованой стеной встала перед ним, обязывая что-то делать, куда-то стремиться и кого-то спасать.
В голове стоял клубок перепутанных мыслей без начала и конца, сплошь свалянных в узлы. Надо спасать Тсуну, надо вернуть Ямамото, нужно убить Ямамото, нужно выгнать Тсуну в отражения.
Источник конфликта, столь тщательно скрываемый и столь яростно разжигаемый даже не в том, что такой простой, как лист бумаги, Ямамото сумел увести трон, а в том, что время меняется.
Великие часы не стоят на месте, мгновенья жизни, перекрученные и сцепленные в неразрывные цепи, исчезают во мгле, чтобы не вернуться никогда.
Однажды после поездки в Хаос Ямамото вернулся...не такой.
Это было больше похоже на ледяной ливень посреди лета, холод его улыбки пугал и злил одновременно, и пальцы сами сжимались в кулак, требуя хорошей драки.
В ту же ночь все изменилось. Логрус и Путь вступили в новый конфликт, и пролилась древняя кровь королей на каменные плиты Амбера.
Ни минуты не колеблясь, Гокудера вытащил Тсуну из замка и вытащил за пределы Амбера, скрывшись среди отражений.
Потом, в разное время, но неуклонно, к ним присоединилась вся семья, даже неразговорчивый и колючий еж Кёя, конфликтовавший абсолютно со всеми, бросил свой флот и каким-то таинственным образом затесался в ряды братьев и сестер.
А потом каким-то совсем уж мистическим слухом облетел Амбер, что началась неявная война между королем и кровными принцами.
Вероятно, без тумана близнецов Мукуро и Курому тут не обошлось, но Гокудера не хотел об этом думать. У него был лишь один приоритет в жизни - сила - и все остальное просто отталкивалось от этого, имея в корнях простую систему важности: либо да, либо нет.
А еще в груди свернулась тяжелая ядовитая змея страха, что было совсем уж нехарактерно для Гокудеры. Страх, опаска, размышления о правильности - это минуло взрывного брата Тсуны стороной, выбрав своим вместилищем характер младшего. Но Гокудера боялся, и сам себе не хотел признаваться, что боится.
Не сдержавшись, он отправился в Хаос - после Ямамото, просто чтобы узнать, можно ли там стать сильнее, чтобы выбить дурь из головы брата.
Это было похоже на всеохватывающий огонь, непрерывно обтекающий тело, и проникающий куда-то в сердце и разум, наполняющий резкой паникой и сухой ясностью сознание. Мир катился куда-то в тартарары, и пейзажи сменялись с такой скоростью, что сливались в одну полосу бесконечного северного сияния над бездорожьем этого выжженного дотла места.
Пламя принимало разные формы и лица, обвивало горячими руками и шептало на ухо пошлые сладкие фразы, вызывая дрожь в коленях от таких смелых желаний и слов.
Пот шипел и вскипал на коже, испаряясь и оставляя алые волдыри боли, и казалось, что ты начинаешь гореть заживо, навсегда оставаясь в этой адской бездне.
Где-то в потоке беспамятного бреда Гокудера вдруг заметил, что идет по дороге, и эта дорога течет и меняется под ногами, и он сам меняется вместе с ней. Вопросы всплывают в уме, преследуя и хватая клыкастыми словарными пастями, и он отвечает, не меняя себя, и, сбрасывая вопросы как ветхую кожу, идет дальше.
В центре урагана, где воцарилось затишье, Гокудера понял, что обрел что-то важное и необходимое, как дыхание, и это тяжелое тревожное понимание кованой цепью обернулось вокруг сердца, стянув и заперев под собой все порывы, желания и мечты.
Он захотел разбить Амбер и уничтожить Путь, полить его кровью семьи, и в тот же миг он испугался своих желаний, это было выше него - причинить вред семье.
Гокудера мог взрываться, кричать, размахивать руками и спорить до умопомрачения, бить Ямамото книгами по пустому затылку, ехидствуя, что, может, хоть при таком способе кусочки информации перейдут в мозг тупого братца.
В этот момент случилось второе озарение, и цепь, сковавшая сердце, лопнула, разлетевшись морем огненных искр, и Гокудера четко осознал, что бывшие светлые дни семьи не вернутся никогда.
То, что осталось пеплом печали осело на душу, добавив горьких складок в уголках губ и морщинок меж бровей.
Конец семьи для Гокудеры был равен концу Амбера, и он забил свои страхи и прозрения глубоко в подсознание, избегая даже думать об этом.
Неважно как и неважно, что думают старшие, он не остановится, пока не вернет тупого брата Ямамото обратно в семью, потому что это имеет значение не только для Тсуны.
Младший, опечаленный событиями, раз и навсегда решил, что это его вина - ведь это он послал Ямамото в ту поездку в Хаос. Младший - простой, как бракованная монетка. Какой стороной ни кинь - выйдет одно и тоже.
Гокудера знал, что должен защищать младшего, хотя бы от его собственных угнетающих мыслей, и стремился обратно в Амбер. Все они были неразрывно связаны с этим миром, истинное отражение притягивало их как магнит, зачаровывая своими изящными шпилями, поражая размахом архитектурного вольнодумия, пригвозживая к лазури неба, окрашивая его королевской пурпурной кровью на ое буйствующего заката.
Красивее Амбера нет места нигде, и каждый из них хоть в тайне, но тосковал по дому.
Гокудера понимал, что Хаос изменил Ямамото, и что тот просто не справился с этим в одиночку, ему не хватило сил, и Гокудера чувствовал закипающую обиду-злость: как можно быть таким слабаком! Как можно проиграть сгустку энергии, не имеющему даже формы в этом мире, только стелющемся узором под ноги.
Гокудера вновь сбежал от виноватого взгляда младшего, отправившись по отражениям, везде ввязываясь в драки, нещадно проверяя свою силу, испытывая свою прочность до последней капли воли.
Три ножевых, два перелома, несчетное количество синяков - воля оказалась крепче тела, и Гокудера был в какой-то мере доволен собой. Осталось только укрепить эту хлипкую основу из костей и мяса, чтобы она не подвела в самый ответственный момент.
Ах, да, еще надо проскочить домой как-нибудь мимо бдительного ока старших, чтобы не привлечь внимания Тсуны.
Наверное, вырубить Ямамото в одиночку - и то более выполнимая задача.

Король предавался меланхолии, рассматривая портреты своих братьев и сестер, изображенных на картах. Козыри загадочно поблескивали в отсветах каминного пламени, и казалось, что вся семья вместе, подмигивает и валяет привычного дурака.
Виноград таял на губах, и, кажется, Ямамото начал понимать, за что его так любил один из приближенных отца. Карты, перемешавшись, вновь замерли в руках. В середине, как обычно, оказался козырь взрывоопасного Гокудеры.
Он был совсем не таким опасным, как Кёя или близняшки Мукуро-Курому, но головной боли создавал в разы больше и организованнее.
А еще он был самым близким в прошлом, и человеческая сущность вместе с королевской кровью давали о себе знать, тянулись к этому принцу, пытаясь вернуть что-то ушедшее безвозвратно.
Память, беспринципная тварь, с садизмом палача подкидывала в огонь сожалений новые и новые моменты прошлого: прогулки всеми, посиделки в главной зале, игры в создание самого красивого отражения, первые драки за одну и ту же девушку, и первые поцелуи - тайком друг от друга, чтобы потом похвалиться в собственной смелости.
Теперь, когда нити прошлого порвались с хрупким звоном, время остановилось, и жизнь потеряла часть привлекательности. Все стало "не так". Нет, сожалеть не приходилось - работа над бумагами, прошениями, рассмотрениями жалоб и прочая придворная круговерть сжигала большую часть дня и вечера.
Ночь же оставляла короля наедине с мыслями и переживаниями. Та ледяная броня, в которую Хаос погрузил его сердце, начинала потихоньку оттаивать, и вместе с этим приходило понимание ужаса, сотворенного своими руками, и только король порывался опустить руки и сдаться на милость семьи, как что-то внутри упиралось, излучая холод, и вставало в горле ледяным комком, и мир вновь обретал ровные синие тона. Семья теряла отточенную остроту клинка, и прошлое пряталось по углам, шелестя тенями и платьями.
Ямамото понимал каким-то шестым чувством, силой крови, что партия, разыгранная между Хаосом и Путем уже близится к завершению и все ставки сделаны, осталось лишь вскрыть карты.
У кого окажется флэш-ройал, тот и прав. Гокудере бы понравился такой ответ.
"Ты меня слышишь, Гокудера?"
В мире, где он завис, плескались в синеве неба десять разномастных солнц, маленьких и крупных, цветных, как детские карамельки, и таких же притягательных.
"Где ты?"
Ветер шепчет следами по песку - "везде".
"Найди".
Это еще одна игра, древняя, как Амбер, и такая же притягательная.
В этом мире пляшут горизонты, и земля вращается с головокружительной быстротой, и тут нельзя задерживаться. Они бегут по отражениям, снимая слой за слоем, виток за витком, один догоняет второго, или наоборот, это естественный порыв.
Гокудера не любит убегать или прятаться, но этот случай - особенный. Ямамото считается, что гонится за ним, а на самом деле Гокудера ловит Ямамото.
По барханам скатывается буран красного песка, и мир листается страницей книги, перешагивая в дымку спящей прерии, в логово львов и влажной травы по колени.
Горы изменяются, приобретая прямоугольную форму, и вписываясь в стандартную евклидову геометрию, и вокруг расстилается сияющий огнями город.
"Нашел",- стучит сердце.
Тот, кто жил в этом измерении, донельзя похожий, с такой же бесшабашной улыбкой и слетающей крышей, был убит вместо своей истинной формы, чтобы удовлетворить чужую жажду крови.
Ямамото мечется, пытаясь освободиться от гнета цепей, они рвут и тянут в разные стороны. В такой миг забываешь, что самое важное это колкие глаза цвета незрелой айвы, в которых видна и насмешка и поддержка. Понимание, что он не стал бы разрываться и мучиться в неизвестности, бьет под дых соленым морским ветром, и мир вновь вращается калейдоскопом, спеша по четким пылающим следам, оставленным Гокудерой.
Тонкие лепестки миров расходятся по швам, пробитые двумя четкими пулями в сердце. Амбер принимает финальный этап погони, и игра близится к завершению. Пристань, темная вода, плещущая водой как руками утопленников, запах рыбы и водорослей. Под ногами скрипят рассохшиеся доски, и воздух доносит чужое дыхание эхом собственного.
Тот, что так долго оставался лишь картинкой в колоде, стоит напротив, и слова стрянут в горле, и уже не хочется убивать.
Чего стоит просто сесть рядом, спокойно обсудить ситуацию - как, как они, братья, до такого дошли?! Ведь они должны защищать Тсуну, держать в руках Амбер, сотворять реальности для кого-то, кто пройдет по ним потом, держа огонь в руках.
Кажется, Гокудера тоже не понимает, как оказался втянут во все это. На его скуле - подживающий синяк, а левая рука покрыта бинтами. Он смотрит с горькой и злой печалью, словно зная, что должен сделать, но не решаясь на этот шаг.
Вообще, это было бы смешно, если бы не было так грустно - мир, наверное, сошел с ума, если Гокудера вдруг заболел нерешительностью.
А вот самому Ямамото совсем не до смеха. Один шаг между ними преодолен с легкостью и грациозностью хищника, настигающего добычу.
Отступать некуда - сзади лишь вода, залитая белой лунной дорожкой.
Свет и тень мешаются в палитре полночи, и синие густые мазки ложатся на небо, и пурпур красит кромку леса, вычерчивая макушки гор. Дышать просто, и голова кругом от какого-то нового, до этого не испытанного чувства.
С хрустом ломающегося льда рушится чужая воля, и откуда-то взявшаяся решительность позволяет коснуться неподатливых губ. Поцелуи с Гокудерой - это тоже борьба за первенство. Даже тут он не расслабляется, привычно худой и угловатый, как вечный подросток, и откровенный в своих желаниях. Гокудера не из тех, кто ходит вокруг и около. Он злой, кусучий и дикий, как кот из Арденского леса. Поймать его можно разве что на слабо, и тогда он расшибется об стену, но докажет, что справится.
Признание чьей-то власти над собой - для Гокудеры это непривычная роскошь и совсем уж дикость - потому что разделять и властвовать вдруг решил Ямамото.
Теплый.
Гокудера не сопротивляется..ну, так, не сильно, пара тычков в живот почти не ощутимы, а бинты и боль на лице дают знать о себе.
Ямамото утягивает Гокудеру вниз, не переставая целовать, теряя нити реальности. Доски скрипят от поспешных неловких движений. Грудь и левое плечо Гокудеры темны от синяков и ссадин, и он шипит, когда Ямамото, словно почувствовав, что сегодня "можно", проводит языком по ноющим ранам. Слабый привкус крови пьянит, и в голове становится невесомо-пусто. Вся тяжесть скапливается внизу живота, нагнетая темный тягучий жар желания. Гокудера, бессовестный кот, трется бедрами, словно так просто выпутать его из этих грубых штанов и хитрых защелок на ремнях. Глаза пристально и хищно следят за движениями пальцев, словно выжидая, когда появится момент, чтобы клыки впились в чужое горло.
Ночь выкладывает из звезд белые мандалы, воспевая на языке жгучего Востока страстные сказки о любви, и песок сыплется в часах Вечности, смешиваясь с пролитой кровью.
У Гокудеры сухая кожа, солоноватая на вкус, и очень чуткая к чужим касаниям. Он хрипло и сдавленно стонет, ощущая беспорядочные поцелуи Ямамото, и изумленно охает, поняв, что останавливаться тот не собирается, и здоровой рукой сжимает в пальцах горсть черных волос. Сила проявлена слишком поздно, потому что теперь доминирует не он. Ямамото лижет и целует, дразня мягкими прикосновениями, и эта нежность слишком давит на виски. Тому, кто ожидал грубой власти, остается лишь до крови кусать губы и медленно сходить с ума, плавясь под неумелыми, но такими уверенными ласками.
Гокудера хочет врезать слева, но, как назло, рука в бинтах, и не слушается. Это снова больше бой, чем любовь.
Под коленями оказываются неровные шершавые доски, ладони упираются в холодное влажное от морских брызг дерево. Ямамото, кажется, пытается свести с ума, щекоча горячим языком ягодицы. Гокудера нетерпеливо шипит, прогибается, почти припадая к доскам пристани. Эти редкие моменты подчинения больше похожи на бунт, и, поцеловав меж упругих крепких ягодиц, Ямамото наконец отстраняется и расстегивает свои штаны. Гокудера замирает, поглядывая недовольно и подозрительно из-за арки локтя, и его губы шевелятся, что-то бормоча.
Ожидаемая боль приносит облегчение обоим. Все как прежде - хотя и более интимно - между ними. Ямамото снова становится как растерянный ребенок, боясь причинить вред, но не желая останавливаться. Гокудера привык ломать тело, и боль для него почти родная сестра. Еще одна стена взаимного недопонимания, которая дает трещину. Ямамото двигает бедрами, и Гокудера рвано всхлипывает, подаваясь навстречу. Чем бы это не являлось, любовью назвать такое было сложно.
С момента финиша не было сказано ни слова. Гокудера застонал, прижимаясь лбом к руке, чувствуя, как жар расходится волнами по телу, сжигая изнутри. Он ощущал Ямамото, знал, что тот сделает и где коснется, и реагировал с той открытостью, что часто пугала. От запаха разгоряченных тел шла кругом голова.
Мысли скакали как цветные картинки пустыни Наска, высеченные в голове - погоня, игра, ночь, любовь. Одно не вязалось с другим, но являлось абсолютно и непогрешимо истинным.
Гокудера стонал от удовольствия, шипел и требовал что-то от Ямамото. Король был на грани нервного срыва и оргазма.
Что-то запретное, пусть и сладкое, упало ему сегодня в руки, и этот плод истекал соком и ядом.
Вскрикнув чуть громче и тоньше, чем прежде, Гокудера резко дернул бедрами и замер, задрожав. Король получил разрядку секундой позже, почувствовав, как горячая узость родного тела обхватывает его плоть.
Далее шло молчание. Одежда, неловкие и угловатые касания, которые Гокудера с упорством отвергал, и которые Ямамото не спешил дарить.
Вроде бы нужно что-то сказать, но слова стынут в горле. Гокудера, настороженный и готовый взорваться в любую минуту, с опаской приближается к королю и вырывает у него последний поцелуй. Губы пахнут виноградом, и это совсем не то чувство, которое хотелось бы запомнить Гокудере.
Ямамото совершенно растерян. Он не хотел заканчивать вот так, сумбурно и наперекосяк, и этот дикий секс, и что-то запредельное рядом с ним... Сказать что-то?
Дикий кот прижал уши и оскалил клыки. Он сейчас готов к атаке, но предпочтет сбежать, чтобы подумать наедине. Ямамото помнил эту привычку, и Гокудера не разочаровал его. Движение отражений было почти незаметным, лишь миг - и желтыми искрами тлеющего пламени осыпалась воронка мерцающего ухода.
Гокудера ушел, оставив после себя растрепанную книгу чувств с вырванными листами.
Вернувшись в замок, Ямамото еще раз все обдумал, оглушенный произошедшим, и понял, что был неправ. Они не занимались сексом. Секс - это что-то из науки, холодное и щелкающее кнопками, как рулеткой. Любовь - через боль и борьбу. Наверное, это единственный доступный Гокудере метод любви и подчинения.
Оставалось верить, что он не вычеркнет этот вечер из памяти, и не станет винить кого-то в произошедшем. Хотя почему не станет... Вздохнув, король завернулся в одеяло, почувствовав навалившуюся на плечи тяжесть длинного дня-пути. Если это Гокудера, то винить он будет, и непременно - Ямамото.

В ту ночь младший не спал и лежал, глядя на звезды в окне, предаваясь привычным и родным размышлениям о собственной никчемности. То, что все за него решают братья, не обсуждалось и вообще не являлось вопросом для обсуждений. Раньше Тсуна принимал это как должное, он и до их пор воспринимал такое отношение к себе как единственно верное. Но Кёко... Ради нее Тсуна был готов измениться хоть во все стороны света разом.
И сегодня плотина прорвалась. Тсуне перехотелось быть пешкой в руках старших братьев, и он не хотел выслушивать утешения и уверения Гокудеры, что все будет хорошо, хотя по наглым зеленым глазам видно - ничего не хорошо и ничего уже не будет.
Поворочавшись, Тсуна так и не нашел ответа на терзающие вопросы. Гокудера, долечивающий переломы, спал в соседней комнате. Будить его не хотелось, да и видеть тоже.
Вернувшись пару дней назад из очередного пробега по отражениям, Гокудера замкнулся в себе, как ракушка, и перестал общаться с окружающими. Для него это было вполне нормально, но создавало проблемы для младшего, вынужденного решать все проблемы вместо депрессирующего помощника.
Наконец, не выдержав внутричерепного давления бесполезных мыслей, Тсуна встал с кровати, накинул поверх пижамы халат и вышел на кухню, налил себе стакан воды прямо из-под крана.
Пока по горлу лилась обжигающе холодная жидкость, в голове Тсуны зрел простой, но гениальный план. Он не обольщался на счет своих сил, но знал, что это вполне ему по плечу.
Ему - и Кёко.
Она тоже не спала, может, седьмым чувством света уловив, что с младшим все не в том порядке.
Он молча накинул ей на плечи халат и взял за руку. В этот миг отражения сместились, и тонкие линии слоев раз за разом замельтешили перед глазами. Кёко молчала, словно знала, что так и будет. Тсуна наблюдал за мирами, как за листами книги, разыскивая ту самую фразу-строчку, ради которой пустился в путь. Это было одним из самых близких пластов к Амберу. Тяжелые плотные края мира почти не поддавались, но такие маленькие и невесомые, они могли проскользнуть в любую щель.
Все громады вокруг давили и пугали, но Тсуне было некуда отступать. Чем дальше от Амбера, тем проще и безболезненней работать с отражениями. Самые близкие слои были тяжелы и неподъемны, как огромные часовые механизмы, размеренно вращающие шестеренки.
Кёко крепче сжала ладонь младшего, словно обещая помочь. Тсуна был готов все снести на своем пути, лишь бы эта светящаяся ладошка никогда не покидала его пальцев.
Наверное, Гокудера или Ямамото без проблем бы догнали его и вернули обратно. Но Ямамото теперь чужой и непонятный, сошедший с ума и лакированных картинок из книги про дальние миры. А Гокудера... Гокудера поймет и не станет его ловить. Гокудера сам знает, что ему делать. Шахматное поле потеряло одну из ключевых фигур, пусть и самую слабую. Теперь остается лишь бездумно атаковать, надеясь, что хоть один удар но достигнет цели.
Взгляд Кёко был сосредоточен. Наверное, она смотрела в то будущее, куда они сбегали от рутинных обязательств.
Побег - это слабость. Но кроме побега у Тсуны не было ни одного варианта.
- Мы справимся,- впервые за ночь прошептала Кёко, и невесомо ступила на траву, укрывшую поляну, где они оказались.

Атмосфера была той еще. Рвать глотки и пускать кровь - вот так. Гокудера ушел.
Братья и сестры, обеспокоенные потерей центрального козыря в лице младшего, сцепились между собой. Тсуна, трусливый и опасливый, был той силой, что могла объединить их всех в одну семью, но без Тсуны, улепетнувшего от ответственности, эта лодка затонула из дрязг и ссор.
Гокудера тоже сбежал, только он сбежал по-особенному, туда, куда ему виднее. Дворец Амбера сиял янтарем крыш и рассветное солнце купало его в лучах, лаская трепетным нежным огнем, и небо сияло белыми облаками как чешуей серебристой рыбы, и весна читалась на любом лице.
Гокудера даже не умел делать вид, что проигрывает. Это было проблематично, но даже повиснув, как распятый бог одной из религий отражений, между двух стражников, Гокудера не мог выглядеть проигравшим.
Ямамото появился как черт из табакерки, и стражники исчезли послушными тенями.
Под глазами Ямамото залегла тревога.
- Как это воспринимать?
- "Я сдаюсь"?- ухмыльнулся Гокудера, потирая ноющие запястья,- Я всего лишь зашел в гости.
- О той ночи...
- Какой еще?- дернул плечом Гокудера, моментально потеряв самообладание,- Заткнись, тупой! Ничего не было, тебе просто приснилось!
Ямамото улыбнулся с долей облегчения - Гокудера есть Гокудера, его не переделать. Подошел и сел рядом, посмотрев на линию гордого подбородка и острого носа. Как всегда, на щеке был наклеен пластырь, и подживал новый синяк. Порой дикий кот просто не знал, когда надо останавливаться.
- Тсуна сбежал,- как ни в чем не бывало сообщил Гокудера и непринужденно рассмеялся,- Ожидал такой финт?
- Правда?- удивленно переспросил Ямамото и коснулся пальцами плеча брата,- Совсем сбежал?
- Совсем,- кивнул Гокудера, резко оборачиваясь, и выхватывая из-под бинтов на левой руке плоский узкий стилет. Ямамото вскинул руку в защитном жесте, но Гокудера целился не в лицо и не в грудь. Кривой удар, похожий на одну из быстрых атак Ямамото - со сменой рук - в шею. Брызнула кровь, густой алый фонтан под давлением в 120 на 80.
Гокудера отрывисто выдохнул, словно боясь пошевелиться, и опустил взгляд. На животе расплывалось темное пятно, кровь сочилась из раны, стекая аккуратными ровными струйками за пояс черных штанов. Рука Ямамото на рукояти кинжала дрожала.
- Я бы и так сдох,- хмыкнул Гокудера, чувствуя головокружение и слабость в ногах,- Думаешь, мне бы дали пронести оружие?..
Левая рука, вновь повисшая плетью, зияла на запястье темной кровавой раной. Стоило представить, как без колебаний рука рассекает кожу, отодвигает мышцы и отделяет от костей, вводит узкое лезвие и притягивает кожу обратно, закрывая разрез. Как ноет и пульсирует рука, и как болезненно было перенести стальной захват стражника на запястьях...
Ямамото почти не дышал. Кровь теплая, на руках и на шее. В последний миг, он просто хотел прикоснуться к близкому теплу, но перед глазами тоже стояла кровь. Почему...почему он хотел это разрушить? Зачем ударил в ответ?..
Слова как искры, срывались с губ и поднимались вверх, растворяясь во всепрощении небес, превращаясь в сияние вечного Амбера, становясь частью Пути и порядка.
Эту партию Хаос проиграл. Шах и мат.

@темы: Ямамото/Гокудера, фест С, фанфикшен

---

[Yamamoto/Gokudera]

Название: Статоплазмоз
Фэндом: KHR|№6
Пэйринг: Ямамото Такеши/Гокудера Хаято
Рейтинг: нет
Жанр: кроссовер, будни, повседневность
Ключ: "Скелет под кроватью".
Дисклеймер: чужого не надо.
Саммари: спокойствие, только спокойствие.(с)


"Внимание, приложите к сканеру ваше идентификационное удостоверение. Спасибо, проходите. Внимание, приложите к сканеру..."
Гокудера поморщился от шума, отпил кофе из маленького пластикового стаканчика. В воздухе еще стоял запах краски и лака, хотя роботы-уборщики то и дело, виляя хоботами с раструбами на концах, включали вентиляционный поддув.
Впередиидущий, монолитный как танк, робот-помощник, равномерно водил валиком по новым скамьям, завезенным в парк перед праздником. Скамьи приобретали цыпляче-желтый цвет и опрятный вид. Гокудера, посланный, собственно, проследить за процессом покраски, отлынивал, бездумно отхлебывая горячий кофе и рассматривая небо.
По небу плыли белые облака, круглые и плоские спутники-улавливатели, окруженные штыками антенн, как колючками, мини-дирижабли с рекламными растяжками и радостными-цветными плакатами, напоминающими о празднике.
Ново-ханами начали праздновать совсем недавно, тройку лет назад, когда Гокудера только закончил институт нейро-био технологий и устроился в городскую инспекцию по надзору за порядком в районе топ-6. Эту традицию привезли с собой представители внешнеполитического комитета, вернувшиеся из №5 после деловой поездки.
Номинально, ново-ханами являлся праздником весны и цветения, но Гокудера подозревал, что дело не только в цветении искусственно выведенной сакуры-х-567 - специально для праздника.
Возможно, пропаганда правительства или очередной ход для укрепления политической власти в городе.
Опять же, Гокудеру это волновало мало - правительство, люди, деревья и праздники. Когда-то интересный и перспективный вид бионауки тоже потерял свою привлекательность, став рутинной ежедневной обязанностью. В городе №6 ничего не текло и не менялось, все замерло и застыло в том виде, что и 19 лет назад, при рождении Гокудеры.
От мыслей о статизе его отвлек вибрационный фон и незатейливая мелодия из кармана халата. Достав телефон, Гокудера вновь поморщился - звонила сестра.
- Хаято-младший!- без приветствий начала Бьянки, и ее изображение на вайер-экране голопроекции сердито уставилось на Гокудеру,- Ты сегодня не задерживаешься нигде, ясно?! Ты бессовестно лжешь!
Гокудера нахмурился:
- А ты опять без разрешения звонила начотдела?!
- А что делать, если ты!..
- Тц! Да что ты как с идиотом! Я не маленький!
- Скажи на милость, почему ты появляешься только под вечер, хотя твоя работа заканчивается в шесть часов?
- Видеть тебя не хочу,- честно отозвался Гокудера и нажал сброс.
Чтобы предотвратить последующие звонки, отключил звук и вибрацию, сунул телефон в карман и уставился в пустой стаканчик. Кофе закончилось, ровно как и настроение.
Откуда-то с соседней аллеи донесся женский вскрик. Гокудера вспомнил о работе и подскочил со скамьи, бросился по мощеной дорожке на звуки.
Робот, потеряв направление, вел ровную желтую линию по бордюру. Девушка, нечаянно попавшая под валик, с несчастным видом растягивала подол платья. На ткани пропечатались желтые разводы краски.
Гокудера досадливо поморщился, вводя на пульте пароль и отключая робота. Взбучки от начальства не миновать, да и из зарплаты вычтут за испорченное имущество гражданина...
К девушке уже подскочил один из работников бюро по приему жалоб и рассмотрения доли ущерба. Не обращая внимания на осуждающие взгляды трех девчушек-подружек, Гокудера подошел к роботу, подковырнул ногтем крышечку и обнулил код задания. Ввел пароль заново, перегрузив программу, и задал новую цель, отметив класс "скамья" как приоритетный.
Вздохнув, закончил настройку, и обернулся, почувствовав толчок в плечо.
- Мои извинения,- широко улыбнулся темноволосый парень, подняв руки в знак примирения,- Я случайно.
Гокудера просто кивнул, и парень быстро пошел дальше, свернув у первой же аллеи.
- Держи вора!- раздалось откуда-то издалека.
Гокудера отчаянно стукнулся лбом о металлический бок робота, вздохнув. День обещал стать просто убийственно-беспокойным. Подняв руку, чтобы посмотреть время, Гокудера с удивлением обнаружил отсутствие браслета с идентификационным номером.
Ну просто приехали.

Получив положенную головомойку от начальства - ее удалось слегка смягчить, свалив вину с испачканным платьем на суматоху после появления воришки - Гокудера направился домой. Автоматический контроль за перемещениями с напряжной тугодумностью считывал информацию с временного удостоверения, беся еще больше.
Домой Гокудера попал в том настроении, которое вызывает взрыв от одного неловкого вопроса.
Умывшись и скинув рубашку в стиральную машинку, Гокудера прошел на кухню, щелкнул по кнопке аппарата для варки кофе. Заглянул в холодильник и обнаружил лишь яблоко. Из яблока задумчиво свисал червяк, корчась в предсмертных судорогах. Так и есть - фрукт оказался из опытов Бьянки. Сестра уже давно и с неизменными провалами пыталась создать продукты, непригодные для паразитов, но безопасные для людей. По каким-то непонятным и невнятным причинам. часто выходило наоборот.
Пиликнул автомат, возвестив, что кофе готов, и Гокудера метнулся к нему, едва успев подставить кружку под горячую струю ароматного напитка.
Записка от Бьянки ждала на столе: "я у Хару". Опять ушла к соседке, понятно.
Гокудера поднялся к себе, толкнул бедром дверь, входя, и едва не уронил чашку.
В комнате за столом сидел дневной парень и увлеченно ковырялся отверткой в раскрытом корпусе телефона.
- Ты адресом не ошибся?- мрачно поинтересовался Гокудера, прикидывая, куда лучше врезать нахалу.
Парень, вздрогнув, поднял голову и широко улыбнулся:
- А, это ты. Я тут кое-что тебе принес.
Гокудера, поставив чашку на письменный стол, стиснул зубы, решительно приближаясь к нахалу.
- Это твое,- парень, словно не замечая зверского настроения хозяина комнаты, достал из кармана широкой спортивной мастерки браслет, покрутил на пальце,- Твой id.
- Спасибо и проваливай,- буркнул Гокудера, хватая браслет и надевая его на запястье.
Проблемой меньше, хоть идентификационное удостоверение нашлось.
- Можно, я сначала закончу ремонт этой малышки?- парень вновь широко улыбнулся, взял отложенную отвертку,- Я посижу тихо.
Растерявшись от подобной наглости, Гокудера сделал шаг назад.
- Да, кстати, меня зовут Такеши Ямамото, приятно познакомиться, Хаято.
Тихо зарычав, Гокудера кинулся с кулаками на парня. Тот от неожиданности не успел закрыться. Стул, хрустнув, опрокинулся.
Гокудера дважды врезал справа, схватив в кулак горловину майки незваного гостя, получил по зубам брошенной отверткой, и попытался пнуть в живот. Такеши перехватил запястья Хаято и, дернув от себя, скинул противника на пол, зашипел, почувствовав болезненный удар коленом, соскользнувший по тазобедренной кости. Гокудера дернулся, отпихивая противника, вновь двинул коленом, пытаясь достать уязвимый пах, и стукнулся головой о дверцу письменного стола. Звякнув, сверху на дерущихся упала чашка с подостывшим, но все еще болезненно горячим кофе. Гокудера взвыл, чуть не подавившись соленой от крови слюной, когда обжигающие капли брызнули в лицо. Такеши, сцепив зубы, утробно зарычал, зажмурившись на миг, пригибаясь к полу.
Воспользовавшись моментом, Гокудера пнул противника, и откатился в сторону.
- Надеюсь, теперь я могу воспользоваться вашим душем?..- отдышавшись, спросил Такеши, усаживаясь на полу и массируя ушибленный локоть,- Кажется, я слышал стук двери. Бьянки вернулась?
- Ты знаешь мою сестру?- изумленно приподнял бровь Гокудера, доставая из кармана джинсов пачку сигарет и с досадой обнаруживая, что заветные никотинки помялись.
- Ну да, мы знакомы,- на губах Ямамото расцвела знакомая улыбка,- Мы работаем на параллельных линиях.
- Что ж ты сразу не сказал, придурок,- злобно проворчал Хаято,- Только кофе зря пролили.
- Извини, совсем из головы вылетело...,- виновато улыбнулся Такеши, ероша свои короткие темные волосы,- Бьянки ушла к Хару, разрешив мне доделать задание шефа, она сказала, что в твоей комнате много инструментов.
- Это да,- кивнул Гокудера, вставая с пола и выдвигая ящик стола, роясь в мелочах,- Что ты там делал?
- Надо было просто контакты почистить, но почему-то замкнуло цепь...
- Угу,- кивнул Хаято, доставая из ящика зеркальце и оттягивая вверх губу,- Фля, фы фне дефну рафбил...
- Прости, я целился по глазам,- смутился Ямамото,- Но промахнулся.
Гокудера прикинул, сколько бы провалялся в лазарете, пока медоборудование вживит новый кристалл и вырастит искусственный глаз, и вновь разозлился:
- Вали отсюда. Я не Бьянки, знать тебя не хочу. Все, я тебя не вижу и не слышу.
Наклонившись, Гокудера подобрал с простенького зелено-черного ковра чашку, отложил зеркало на стол и задвинул ящик. Ямамото недоуменно склонил голову на бок и снял мастерку, посмотрел на коричневое пятно, проступившее через белую подкладку. Повел плечами, пытаясь понять, прилипла красная майка к спине или нет.
- Душ на первом этаже,- вздохнул Гокудера,- Рядом с кухней.
Он терпеть не мог чужое общество и тем более, проявления благородства или слабости, но сейчас у него просто не поднялась рука выставить вон человека, которому, вроде как, был должен - Такеши ведь нашел и принес ему ай-ди удостоверение.
Наверное, вчера в парке, когда они столкнулись, слетело с руки... А еще эта девчонка крикливая...
Потихоньку мысли Гокудеры сместились к вечерней взбучке, и раздражение уступило место привычному равнодушию. Ямамото, растерянно улыбнувшись, встал, отряхнул штаны и кивнул:
- Ну, я пойду в душ, да? Ты не против?
- Вали. Умоюсь на кухне,- буркнул Гокудера, двигаясь к двери.
- Замечательно!- расцвел Ямамото, направляясь следом.

В тот вечер посиделки закончились поздно, и было решено оставить Ямамото на ночь. Гокудера дулся на сестру до последнего - могла предупредить о госте. Бьянки невозмутимо отрезала, что надо до конца телефонные разговоры слушать, а не сбрасывать. Гокудера подавился возражениями и стих. Такеши, улыбаясь, начал нести какую-то чушь про поддержку сельскохозяйственных сектором элементами водяного орошения с включенными растворимыми веществами. Бьянки горячо заспорила, доказывая свою теорию о выведении паразитоустойчивых продуктов.
Заскучав, Гокудера машинально жевал суши, приготовленные Ямамото - он, оказывается, был и поваром весьма неплохим, в отличие от Бьянки.
Разговор с полей перешел на людей, и Гокудере стало совсем не до кого - сплетни с мест работы бесили его больше, чем начальство.
Распрощавшись с гостем и свалив все на плохое самочувствие, Хаято сбежал в свою комнату, заперся изнутри и упал на кровать.
Система "умный дом" по приказу включила запись звуков природы, и отрезала комнату от внешних шумов. Гокудера задумался о Такеши. Бьянки впустила его в комнату брата, даже не спросив разрешения, зараза ядовитая... А ведь Ямамото лазил тут везде, разыскивая набор инструментов...значит, мог заглянуть и под кровать?
Гокудера напрягся, чувствуя, как кончики пальцев холодеют. Если Ямамото заглядывал под кровать...
Попытавшись отвлечься, Хаято провел языком по разбитой десне. Царапина болезненно заныла. Боль была раздражающа и приятна одновременно, потому что заставляла лишние мысли покинуть голову, словно ветер, срывающий белые хлопающие простыни с натянутых белых веревок, в белом-белом мире с синим небом.
Гокудера уснул, и сны закружились такими же белыми и бесформенными птицами в калейдоскопе ночи.
С того дня Ямамото частенько наведывался в гости к Бьянки. Приходил с пакетами, готовил суши и прочую вымершую от времени пищу, оставшуюся лишь в старых кулинарных книгах. Смеялся с Бьянки, обсуждая какие-то события с работы. Как выяснилось, он лишь на год старше Гокудеры, закончил факультет по инженерно-техническим работам на сельскохозяйственных предприятиях, и занимался проблемами водяного оснащения. Вода - это ему подходит, решил Гокудера.
В какой-то миг Хаято поймал себя на мысли, что Бьянки втюрилась в Такеши, и как-то даже растерялся. В целом, он понимал, что его помешанная на ядах, склянках и химии сестра способна на человеческие эмоции не только в направлении био-селекционной гибридизации, но и к людям, но Ямамото...
Впрочем, на вкус и цвет все свободные радикалы разные. Больше Гокудеру терзал вопрос о том, заглянул ли Такеши под кровать или нет. Вообще, он никогда не упоминал об этом при общении, и даже не давал намеков, что в курсе о тайне Хаято, но это отнюдь не внушало Гокудере доверия.
Время неумолимо приближало дату ново-ханами. Сестра и ее подруги оббегали все маскарадные лавки, открывшиеся в преддверии праздника. В шкафу поселился двойной набор юката - для Бьянки, ядовито-красный, увитый узорами из змей и вееров. И для сопротивляющегося и орущего Гокудеры, просто белое, с узкими салатовыми полосками. Глядя на расцветающую и довольную, как ребенок, Бьянки, Хаято лишь вздыхал, пытаясь постигнуть великое дао собственного присутствия на этом сумасшествии.
Все городские парки были подготовлены, разбиты на секторы и огорожены легкой розовой лентой - для каждого района и улицы был собственный сектор в парке, и на билетах, разосланных министерством проведения и подготовки городских праздников, стояли номера - где какое семейство должно располагаться.
Что более удивительно, к компании Бьянки, Хару, Кёко и Ханы присоединился Ямамото. Небрежно накинутое юката синего цвета было завязано черным оби, поверх накинуто пестрое синевато-пурпурное хаори.
Гокудера ощущал себя идиотом, когда все они, разряженные и шумные, направлялись к парку. Девушки, накрашенные и щебечущие, сияли, источая улыбки всему миру. Хаято хотелось удавиться. Бьянки, толкнув брата локтем, попыталась всучить ему спелое яблоко - для поднятия духа.
Дух у Гокудеры поднялся моментально, едва он вспомнил судьбу несчастного червяка-предшественника, рискнувшего польститься на сей результат деятельности Бьянки. Ямамото рассмеялся, проговорив что-то про сказку о Белоснежке, девушки затребовали рассказать, и всю дальнейшую дорогу Такеши вещал о семерых гномах и зачарованном яблоке.
Когда они вошли под сень деревьев, сакура-х-567 уже распустилась и осыпала лепестками нежно-салатовую траву под собой.
Уточнив у парко-смотрящих, где места по их билету, Бьянки увела толпу за собой. Ямамото остановился на миг - поправить завязку на сандалиях, и Гокудера подумал, что это довольно удачный момент, чтобы спросить.
- Мы отстали?- выпрямившись, улыбнулся Такеши, оглядываясь по сторонам.
- Да,- кивнул Гокудера, складывая руки на груди.
- Сион, постой!.. Погоди, Сион!..- мимо по аллее пробежал подросток в белом халате работника парка, следом - мужчина постарше.
- Ты спросить что-то хочешь?- обезоруживающе улыбнулся Ямамото, подходя к Гокудере,- Я слушаю.
- Ты...,- Хаято нахмурился,- Заглядывал под мою кровать?
- Кровать? Не помню,- изумленно воззрился на Гокудеру Такеши,- Это что, шутка?
- Т..ты издеваешься,- зарычал Гокудера,- Ты смотрел, да?!
- Не помню, правда,- задумчиво проговорил Ямамото,- А что у тебя там?
- Труп,- огрызнулся Хаято,- Скелет.
- А, ясно. Это шутка,- Ямамото рассмеялся,- Ты такой юморист, Гоку.
Го-ку... Гокудера собрал мысли, как кусочки детской мозаики, постепенно приходя в себя. Наглость Такеши била сразу в мозг, минуя гордость, дерзость и цинизм, словно незаметные листки бумаги. Только у этого придурка хватило зачаточного ростка мозга, чтобы сократить имя Гокудеры. Хаято почувствовал жгучее желание удушить нахала.
- Меня Гокудера зовут!
- А? Смотри, наши девочки нас зовут, идем!- Ямамото широко улыбнулся, хватая кипящего Гокудеру за локоть и утаскивая следом за собой к месту под деревом.

На разложенном покрывале, сидя тесно друг к другу и выпивая чай из разномастных чашек, болтая о всякой ерунде, было довольно весело. Смущающаяся и краснеющая Кёко по секрету призналась, что ей нравится парень из комитета по управляющим вопросам семейного бизнеса в городе, некий Савада. Хана, видимо знакомая с ним, неверяще забормотала на английском языке, мешая привычные японские слова с полной кашей. Хару вмешалась в разговор, заявив, что Савада ей нравится больше, и начался привычный девчачий треп. Бьянки и Ямамото неспешно заговорили о работе. Гокудера, в гордом одиночестве, проследил взглядом, как работники парка возятся с заглохшим роботом.
Это зрелище надоело быстро, и болтовня ни о чем тоже, и Гокудера, не подумав, брякнул:
- Ну уж признайтесь, что ли, друг другу. Самое то время.
Замолкнув на половине слова, Бьянки ошарашено моргнула и обернулась к брату:
- Что сделать?
Ямамото рассмеялся, проливая чай,его смех звучал легко и непринужденно:
- Кажется, Гоку решил, что мы парочка.
Теперь расхохоталась и Бьянки. Гокудера угрожающе уставился на Ямамото. Кёко и Хару, перестав спорить, удивленно обернулись к окружающим.
- Меня Гокудера зовут, придурочный улыбист!
- Хааа, мы парочка, ну дает! Братишка, где твой мозг!
- Ну-ну, Гокудера, не смотри так сердито...
Фыркнув, Хаято, вгрызся в бутерброд, игнорируя смех сестры.
- А с чего ты взял, что мы парочка?- с любопытством спросил Ямамото, допив чай.
Гокудера пожал плечами. Бьянки вновь захихикала, а потом ехидно ухмыльнулась:
- Знай же, Хаято-младший, тот человек, которому я отдала свое сердце, не пьет, не курит и...
- Не существует?- злорадно хмыкнул Гокудера.
У Бьянки нервно дернулась бровь:
- Это очень, ОЧЕНЬ заезженная шутка, братишка. Нет, мистер Реборн из бюро по домашнему репетированию...
- Домашнее...репетирование?- от удивления у Гокудеры жвачка чуть не выпала изо рта.
- О, бюро, стоящее над комитетом по решению вопросов семейного бизнеса!.. Бьянки, а познакомишь нас?- хором накинулись девчонки.
- Ну и запросы,- хмыкнул Гокудера себе под нос,- Не удивительно, что она до их пор без парня.
- А у тебя есть девушка?- улыбнулся Ямамото, уворачиваясь от локтя разошедшейся Хару.
- Неа,- пожал плечами Гокудера,- Потому что с них проблем не оберешься. Мне проще одному.
- Волк-одиночка,- рассмеялся Ямамото,- Понятно. И у меня нет.
- Да? Странно. Я был уверен, что моя сестра на тебя клюнула,- поделился мыслями Гокудера, растягиваясь на траве и уставившись на цветущие деревья.
Ямамото смущенно рассмеялся. Гокудера поморщился и сдул с лица щекочущий лепесток. Было лениво и хорошо, некуда спешить.
- Ты упоминал, что работаешь в комитете по слежке за порядком в 6ом топе.
- Ну, скамейки крашу, мусор убираю..,- отозвался Гокудера,- Да ты сам видел.
- О, ну да, помню,- кивнул Ямамото и удивленно уставился на яблоко в руке, подозрительно принюхался и с опаской отложил в сторону, заподозрив работ Бьянки,- Тебе нравится?
- Заткнись и не мешайся мне,- отрезал Гокудера, порядком устав от бессмысленных разговоров,- Если б не нравилось - не работал.
- Ясно,- улыбнулся Такеши.

Ямамото слишком много улыбается - вот что понял Гокудера спустя месяц их знакомства. Слишком много и слишком часто.
Настолько часто, что в глазах рябит от бесконечной улыбки, словно размноженной в зеркальном лабиринте.
Сейчас Ямамото сидит рядом с Бьянки и увлеченно спорит над рабочим пособием по планировке участка о эргономичном использовании земельных ресурсов. Для Гокудеры эта тема как космос, хотя нет, космос все же понятней.
Пару раз, раньше, Ямамото или Бьянки пытались привлечь Хаято-младшего к разговору, но Гокудера отмахивался - не его интереса дело.
Сейчас, похоже, Ямамото проигрывал яростным суждениям Бьянки. Впрочем, судя по прозвучавшей несколько раз за вечер фразе о том, что этот участок попросили распланировать и обработать какие-то клиенты комитета по вопросам семейного бизнеса, который курируется бюро домашнего репетирования, в котором работает Реборн или как его там... короче, вряд ли Бьянки могла позволить себе проиграть, пусть и не обязывающим шпилькам Ямамото.
Гокудера, прихлебывая кофе, растянулся на диване и лениво прикрыл глаза. Вообще, было даже интересно, найдется ли на свете (ну или хотя бы в номере 6, поближе) человек, который заставит Гокудеру пытаться сделать что-то с собой и беспорядком в своей жизни? Скука смертная. Интересно, а Ямамото? Что нужно ощутить Ямамото, чтобы почувствовать желание выкинуть прошлое из-под кровати?
О да. Скелет под кроватью. Гокудера, конечно, успокоился, раз Ямамото не помнит об этом, но волнение все еще затаилось - как рябь по морю, незаметная, но смущающая.
- Гоку, кстати, не одолжишь свой набор мини-отверток? У меня опять телефон завис,- раздался голос Ямамото.
- Хорошо,- ворчливо согласился Хаято, уже игнорируя раздражающие "Гоку",- Должен будешь.
- Без проблем,- кивнул Ямамото.
Бьянки поднялась из-за стола:
- Хаято-младший, я пошла готовить ужин. Услышу крики - покараю жестоко и беспощадно, ясно?
Гокудера молча дернул плечом и соскреб себя с дивана, сдул лица напряжную прядь волос. Ямамото, с неизменной улыбкой, ну куда ж без нее, крутился рядом, разве что хвостом не виляя. Вздохнув, Гокудера позвал за собой это жуткое недоразумение, уводя наверх в комнату. Ямамото, правильно сориентировавшись, прихватил с собой тарелку с печенюшками и чашку остывшего чая.
Расположились на полу. Пока Ямамото копался, с восторгом ребенка перебирая отвертки, ключи, пассатижи и клещи, Гокудера жевал печенье и мрачно смотрел на Такеши.
- Слушай, а ведь у тебя в прошлый раз был другой телефон, разве нет?- спросил Гокудера, глядя, как Ямамото пытается подобрать мини-отвертку к болтам на корпусе.
- А, это...,- вздрогнув, Такеши рассмеялся,- Это...не мой. Это один мой друг дал мне...починить.
- Да?- Гокудера выгнул бровь и собрал волосы в хвостик,- Темнишь ты.
- Нет-нет...,- Ямамото помахал рукой, улыбнулся,- Это правда.
- Такое ощущение, что твои друзья считают тебя за ремонтную мастерскую.- буркнул Гокудера,- Блин...
- А у тебя я друзей вообще не заметил,- хмыкнул Такеши, взлохматив себе волосы,- Ты совершенный одиночка.
- Тебя это не касается,- отрезал Хаято, хрустнул печеньем и откинулся назад.
В тишине отчетливо прозвучал стук головы о деревянную раму кровати. Ямамото прыснул:
- Ты неуклюжий, как медведь.
- Чья бы мычала!- взорвался Гокудера, демонстрируя кулак,- То же мне, балерун!..
- Только ты мог врезаться в кровать головой... Кстати, а что у тебя там, под кроватью,м?- Ямамото с интересом наклонился вперед,- Покажи-ка.
- Хрена тебе,- пальцы сложились в фигу,- Сиди где сидишь, а то вылетишь вон.
- Какой грозный,- Ямамото отложил отвертку в сторону,- А хочешь, фокус покажу?
- Фокус?- с подозрением переспросил Гокудера, непроизвольно хмурясь.
- Ага, гляди,- Ямамото широко улыбнулся, пересев ближе к Хаято и выставив руки вперед,- Ничего нет, да?
Гокудера кивнул, потянулся за печеньем. Ямамото, словно неловко двинув локтем, врезался ладонью в руку Хаято.
- Блин, и кто еще неуклюжий...,- фыркнул Гокудера и откусил кусочек.
- Вот так,- рассмеялся Ямамото и покрутил на пальце браслет-ай-ди.- Смотри, что у меня есть.
- Э... отдай!- Гокудера изумленно хлопнул глазами и попытался выхватить браслет. Ямамото, смеясь, откинулся назад, поднимая руку вверх:
- Неа, только если покажешь то, что у тебя там под кроватью!
- Ничего такого! Слышишь, ворюга, а ну отдай!..
Ямамото слегка нахмурил брови, но потряс головой:
- Неа, это будет нечестно.
- Скотина ты улыбастая!- зарычал Гокудера, бросаясь вперед, опрокидывая Такеши на пол. Хрустнул корпус телефона, раскатились по полу задетые отвертки. Ямамото стукнулся головой о пол и обиженно засопел, отталкивая Гокудеру.
- Эй...,- Хаято замолк, замирая, пристально уставился на Такеши,- Ты что, и правда вор?
Ямамото перестал смеяться.
Гокудера очень внимательно оглядел Такеши. Тот день в парке словно сам собой всплыл в памяти. Как они столкнулись, как кто-то закричал сзади про вора, потерянный ай-ди браслет...
- Ты и вправду вор?!
- Это... короче, я... Гокудера...,- Ямамото нервно и неестественно рассмеялся,- Да нет, нет...
- Врешь,- без колебаний понял Хаято, нависая над товарищем.
- Вру,- вздохнул Ямамото и отвел взгляд.
Гокудера разжал руки, почти презрительно поморщившись:
- Ну и идиот... Что тебе это дает?! Это... это мерзко.
- Ты ничего не знаешь,- глухо отозвался Такеши, вздохнув,- Ну что, тайна за тайну? Я могу заглянуть под твою кровать?
- И не мечтай!- рявкнул Хаято,снова схватив и тряхнув Ямамото за плечи,- Ты! Не смей больше приходить в этот дом!
- Прости,- Ямамото улыбнулся, осторожно посмотрел на друга,- Я так и сделаю.
Гокудера, поколебавшись, разжал пальцы, отполз в сторону. Такеши легко встал, отряхнул штаны и, виновато улыбнувшись, покинул комнату.
Гокудера, все еще пытаясь переварить услышанное, зло и глубоко дыша, подполз к разбросанным отверткам и начал собирать в кучу. Мысли кружили разные, обиженные, как птицы, клюющие изнутри, разрывающие на части. Наверное, в чем-то Ямамото хотелось доверять - его образ раздолбая-простака был чем-то незыблемым и архитипичным, важным столбом среди вех внутреннего мира.
Он раздражал, злил, выводил из себя, но даже этим умудрялся внушить смутное понимание, что так будет если не всегда, то долго, очень долго. Гокудера был даже не против, если бы Бьянки призналась Такеши... Но Бьянки полюбила другого человека. Каких-то левых путей обхода нет.
Зарычав и отбросив инструменты в сторону, Гокудера бросился к двери, слетел по лестнице и чуть не сшиб Бьянки, стоящую у дверей.
- Что случилось?- тут же взорвалась сестра,- Почему Ямамото ушел, не дождавшись ужина?!
- Твоим ужином только тараканов и травить!- со злости зашипел Гокудера,- Ты в курсе, что Ямамото!.. Кстати, что ты вообще о нем знаешь?
- Я о Ямамото?- Бьянки выгнула бровь,- Довольно мало, если честно, у него бедная семья, отец занимается рестораном, торгующим вымершей пищей, мать тяжело больна, не встает с кровати. Гокудера, куда ты?! Хаято-младший, стоять!..
Бьянки успела схватить брата за руку, оттащила от двери.
- Сейчас ты никуда не пойдешь! Ты на нервах и весь кипишь. Наговоришь кучу глупостей, потом жалеть будешь.
Гокудера вздохнул, отдернул руку:
- Ясно. Хорошо, пусть будет так.
- Я приведу его завтра,- Бьянки улыбнулась и, подумав, ехидно добавила,- Сможешь признаться и станете парочкой.
- Парочкой?- Гокудера слишком серьезно посмотрел на веселящуюся сестру,- С ним? Думаю, ты съела что-то несвежее.
Бьянки удивленно замолкла, и Гокудера, воспользовавшись ситуацией, быстро убежал к себе.

Всю ночь Хаято маялся от бессонницы и вертелся в кровати. Тревожные мысли не давали провалиться в спасительное беспамятство. Стены, словно враги, давили на мозг, выжимая мысли до последней капли. Наверное, он повел себя истерично и неправильно? Может, поторопился? Да нет, все правильно сделал, этот человек не заслуживал прощения в тот момент. Но, идиот, мог бы и сказать, что дома проблемы, больная мать, маленькая зарплата, прочая ерунда... Это, конечно, так себе оправдание, но для Гокудеры сгодится. Если правительство идеального города не в состоянии позаботиться о своих гражданах, то гражданин должен делать это сам, пусть и негуманными методами. Гокудера не прочь решать все вопросы силой и кулаками, и то, что Ямамото совершает кражи - это подлость, недостойная мужчины. Но ведь все небеспричинно, верно? Стало быть, Такеши не такой уж и бесхребетный идиот.
Ночь прошла как в пытках, повсюду мерещился запах земляничного шампуня Бьянки, которым Ямамото частенько по ошибке пользовался, когда случалось оставаться на ночь в семействе Хаято.
Казалось, что отвертки ожили и затеяли какую-то техногенную революцию в ящике стола. Странно и смешно, люди изобрели атомную бомбу, полетели в космос, разрушили весь мир, но отвертки остались отвертками, простыми и понятными.
Гокудера подумал, что сходит с ума от этой неопределенности, зависшей в воздухе, как лезвие гильотины. Чего ждать от следующего дня?.. Ничего хорошего, определенно.
Когда часов в шесть Бьянки, постучав в дверь, ушла, оставив на пороге утомленного Ямамото, Гокудера уже понял, что должен сделать.
- Садись,- приказал он, сползая с кровати на пол и усаживаясь,- Вот тут.
Ямамото подчинился, было видно, что он подбирает слова и пытается что-то сказать, но Гокудера не дал ему ни шанса.
- Вот,- Хаято наклонился, нашарил ручку и вытянул из-под кровати небольшой черный чемодан с потертыми углами и старыми-старыми наклейками-марками.- Это "скелет".
Хаято открыл защелки и поднял крышку. Вперемешку лежали пожелтевшие от времени листы, исписанные нотами - соль-дорожки, фа-дорожки - в пачках, перетянутых резинками, фотографии, корешки билетов, драные тетради с тщательно выведенными "по японскому языку ученика 2-а класса Гокудеры Хаято".
- Это твое?..- Ямамото нерешительно взял в руки отдельную фотографию, перевернул, прочитав подпись,- Ты и мама?
Гокудера кивнул, достал из пачки сигарету - хоть при Ямамото он курил редко, но сейчас ему это было просто необходимо:
- Да, мне 4 года. Мама учила меня играть на фортепиано.
- Значит, и ноты твои? Прости, я совершенно не разбираюсь в музыке.
- Мои. Я не люблю говорить об этом,- Гокудера стряхнул пепел в консервную банку, спрятанную от Бьянки за ножкой кровати,- Это слабость, сам понимаешь.
- А почему ты решил показать это мне?- моргнул Ямамото, заглядывая под обложку тетради и замечая на первой же странице множество исправлений красной ручкой.
- Потому что у тебя тоже есть слабость,- нахмурился Хаято,- Ты-то должен понимать. Расскажи о своих причинах, я хочу слышать твои слова.
- Это жестоко,- просто улыбнулся Ямамото,- Заставлять меня говорить об этом.
- Просто расскажи.
- Моя мать заболела полгода назад, до этого я никогда не делал ничего подобного. В больнице нам отказали от места, потому что у отца не нашлось денег, а банк приостановил выплату кредита, так как мы еще не все отдали за ресторан. Моя зарплата едва позволяла перекрыть счета за квартиру и удобства, так что...
- Идиот,- Гокудера несильно стукнул кулаком по макушке Такеши,- Безвыходных ситуаций не существует.
- А что бы ты почувствовал, узнав, что твоя мать умирает от неизлечимой болезни?- Ямамото в упор посмотрел на Гокудеру.
- Потому мы и похожи,- скривил губы Хаято, затушив сигарету в банке,- Моя мать умерла от неизлечимой болезни, когда я был совсем маленьким и еще ничего не мог исправить своими силами. Знаешь, мне кажется, ты пошел по самому простому и неверному пути.
- Я тоже не знал,- вздохнул Ямамото.
- Надо бороться,- Гокудера хмуро посмотрел в окно,- Ты завтра работаешь?
Ямамото кивнул и виновато улыбнулся, поерошив волосы на макушке:
- Это жалкое зрелище, верно? Но я так испугался за мать...
- Я понимаю,- кивнул Гокудера,- Идиота кусок. Я все понимаю. Короче, после работы заходи.
- Гокудера,- позвал Ямамото.
Хаято обернулся на голос, и Такеши, подавшись вперед, легко коснулся пропахших сигаретами сухих губ.
- Спасибо.
- Ты!..- крышка чемодана захлопнулась с истеричным щелчком,- Пошел вон отсюда!
Не переставая улыбаться, Ямамото вышел их комнаты. Гокудера облизнул губы и витиевато выругался.
Неужели этот кусок добра решил, что раз Хаято перед ним раскрылся - так, капельку, немножко совсем - то можно безнаказанно совершать всякие хрено-вещи?! Ч-черт!
Гокудера задвинул чемодан под кровать и призадумался. Это прощальное "спасибо" прозвучало очень честно. Ямамото явно полегчало, что кто-то поддержал его. Вот дьявол.
Это было приятно, на самом деле. Гокудера еще раз обдумал все, но не испытал чувства отвращения или брезгливости. Легкий оттенок ужаса от неожиданности, возмущение, раздражение.
Странная, почти незаметная доля ликования - глупому мозгу все равно, кто клюнет, ему просто радостно от чужого внимания. Целое море адреналина.
Вот черт.

Ямамото уже сидел в гостиной и распивал с Бьянки чай, когда в квартиру влетел лохматый Гокудера, скинул куртку на кресло и кинул на колени Такеши пачку документов:
- Вот.
Ямамото, удивленно посмотрев на Гокудеру, потянулся за бумагами и пробежал по ним взглядом. Хаято ликовал, наблюдая за постепенно разгорающимся удивлением и ошеломлением на лице Такеши.
- Это...
- То, что ты должен был сделать в первую очередь, придурочный,- фыркнул Гокудера, сцапывая печенье из мисочки,- Вот так нужно бороться с этой системой.
- Эй, посвятите меня в свои секреты!- потребовала Бьянки, складывая руки на груди,- Что там, Такеши?
- Это статьи из законодательства, это выписки из прав и привилегий, это заключение, о том, что не будучи обеспеченной, семья все равно может получить медицинскую помощь на основе закона...
Гокудера довольно кинул:
- Да, просто при поступлении в больницу, идиот, нужно указать в заявлении, что на основании вот этого закона, номер 325, твоя мать имеет право на помощь и так далее.
- Гокудера,- изумлено присвистнула Бьянки,- Что я вижу, ты вылез из своей ракушки. Похоже, тебе идет на пользу общество Такеши.
- Это ему идет на пользу общество меня,- хмыкнул Хаято, понимая, что Бьянки права.
Еще недавно он же сам задавался вопросом о том, где найдется человек, способный разбудить его, и вот ответ. Нет, называть любовью это слишком поспешно, слишком. Дружба? Нет, не то.
Такие незрелые и робкие поцелуи дружбой даже в кошмарном сне не пахнут.
- Гокудера...,- Ямамото улыбнулся,- Завтра я этим займусь. А после, вечером, сходишь со мной в город прогуляться?
- Размечтался!- буркнул Хаято, отворачиваясь и отходя к лестнице,- В восемь часов на том месте, где встретились. И только попробуй опоздать!

@темы: Ямамото/Гокудера, фест С, фанфикшен

---

[Yamamoto/Gokudera]

Фендом: KHR|Люди Икс
Ключ: "Одна способность на двоих"
Пейринг: Ямамото/Гокудера

www.10pix.ru/view/1725/7009096/

@темы: Ямамото/Гокудера, арт, фест С

---

[Yamamoto/Gokudera]

Название: Рисунки
Фэндом: KHR|№6
Пейринг: Ямамото/Гокудера
Жанр: ангст, даркфик, десфик
Рейтинг: PG-13
Ключ: "Рисунки"
Предупреждения: AU (мир 6-й зоны); смерть персонажей; ООС, граничащий с авторским виденьем персонажей и мира
Примечания автора: не успелось отбетиться
в фике нет детального описания мира и чувств героев, так что..
писалось под "Без Билета - Мы с тобой одной крови"
в общем, текст сложен из нервных плевков авторского сознания

Спину лижет стальной холод бетонной стены. Гокудеру передёргивает, он открывает глаза и встаёт на ноги. Длинный коридор едва освещается, подрагивая в грязной желтизне мерцающей лампы. Отсюда, из глубины тюремной камеры, он кажется слишком далёким, нереальным. Что же тогда настоящее? Должно быть, темнота, которая окружает Гокудеру уже очень давно.
- Йо!
Слабый свет разливается по широким плечам. Гокудера пока не видит лица, но прекрасно знает, кто перед ним. Едва переставляя ноги, он приближается к грустному, но такому яркому блеску больших карих глаз.
- Привет, - голос хрипит после долгого молчания.
Хаято прочищает горло и выходит на свет, слегка щурясь.
Ямамото небрежно прячет руки в карманах форменного комбинезона.
- Хорошо выглядишь, - звучит насмешливо, но в глазах цвета пожухлой листвы нет и капли улыбки.
- Придурок, - тонкие губы кривятся в ухмылке, не злой, возможно, даже немного радостной, если таковая когда-либо появлялась на бледном неприветливом лице.
Брюнет просовывает руку сквозь прутья решётки и ерошит и без того торчащие волосы, цвет которых всегда напоминает японцу бескрайнее пасмурное осеннее небо. На которое можно смотреть с надеждой, ждать тепла и перемен, и которое никогда не оправдывает ожиданий. Но это небо – единственное, что разделяет тоску Ямамото, возвращает к реальности, которую он заслужил. Хмурое, давящее небо, вечно нелюбимое, - единственное, на что может смотреть Ямамото, не стыдясь.
- Ага! – серьёзный, уставший взгляд окрашивается бликами лёгкой улыбки.
Гокудера знает, что отогреется быстро.

***
Кажется, что его затягивает в бездонный омут. Трудно дышать, нет сил, бороться со стихией. Губы судорожно скользят по воздуху, неразборчиво шепча.
Сильные большие руки сжимают, словно тиски, худенькие плечи, встряхивают ослабшее тело, не позволяют закрыть глаза.

Личное дело, которое Ямамото Такеши, капитан одного из спецотрядов Бюро общественной безопасности 6-й зоны, держал в руках, принадлежало очередному VC. Итальянец двадцати пяти лет от роду, без особых примет, кроме, неуместного для его возраста, пепельного цвета волос. Офицер разглядывал лежащего перед ним Правую руку одного из боссов очередной группировки, набирающей обороты вне пределов Зоны, но грозящей нарушить порядок и «Великого Города». В этом мужчине всё казалось неуместным. Худое, но жилистое тело, «утопало» в мешковатом свитере, поношенные джинсы своевольно сползали с узких бёдер, слабо поддерживаемые ремнём. И в эту общую картину отталкивающей неопрятности совершенно не вписывались чисто вымытые, собранные в хвост, густые волосы, лишь слегка покрытые лёгким налётом пыли. Ямамото не знал почему, но этот человек был лишним, не только здесь и сейчас, а словно он просто не должен был существовать.
Обуреваемый непонятными ему эмоциями, Такеши приблизился к скорчившемуся на сером бетоне телу, и наклонился, вглядываясь в бледное, уставшее лицо со сведёнными выразительными бровями. Обхватив руками, на удивление, крепкие плечи, брюнет встряхнул безвольное тело, пытаясь привести заключённого в чувство. Легко поведя крыльями носа и тихо застонав, мужчина пришёл в себя.
Ещё расфокусированный взгляд нежно-зелёных глаз безразлично скользил по комнате. Серые стены, пол, потолок, лица людей, и… неожиданно мягкий и яркий свет. Итальянец сомкнул на мгновенье веки, а затем резко открыл глаза и не увидел ничего, кроме затмевающего огня больших внимательных глаз.
- Добро пожаловать в Исправительное учреждение, Гокудера Хаято.

***
- Не пора ли тебе уже пожалеть себя и рассказать всё, что требуется?
- А не послать ли мне тебя?
Удар в живот согнул Гокудеру пополам.
- Ну?
- Наклонись, - сорвалось с губ вместе с кашлем.
Ямамото подошёл совсем близко и опустился на корточки рядом с осевшим на пол мужчиной. Гокудера ухмыльнулся, поднял голову и одним резким взмахом закованных рук прошёлся по лицу офицера тёплым металлом.
- Тьфу, промазал, - раздосадовано протянул итальянец.
Кровь, небольшими ленивыми струйками, стекала с точёного подбородка, въедаясь в тёмно-синюю форму. Ещё один удар – и Гокудера остался лежать на полу, прижав руки и колени к животу и судорожно хватая воздух губами.
- На сегодня мы закончили, - бросил Ямамото одному из своих подчинённых, выходя из комнаты для допросов.
- Тайчо! – молодой щуплый лейтенант уставился испуганным взглядом на рану своего капитана.
- Всё нормально, - ответил на немой вопрос тот, - отведи его обратно в камеру.
- Есть!
Ямамото прикоснулся ладонью к порванной коже, провёл пальцем вдоль небольшой, но глубокой борозды пореза и усмехнулся.

***
- Почему ты покинул Город?
Очередной допрос. Гокудера устал от бессмысленных вопросов об их группировке, планах, участниках. Однако, он не ожидал, что сегодня всё будет по-другому.
Глупо было надеяться, что хоть какая-нибудь информация о его прошлом можно было скрыть от всезнающего Бюро, сурового надсмотрщика в этой тщательно спроектированной клетке.
Гокудера Хаято никогда не был достаточно выдающимся, чтобы считаться гением, никогда не проявлял достаточно таланта, чтобы стать запоминающимся, никогда ничем не увлекался, что могло бы сделать его интересным, и он никогда не делал ничего, что могло бы доказать обратное.
Его жизнь началась, когда ему было четыре (именно в этом возрасте он попал в 6-ю зону). Всё, что было «до», осталось позади закрывшихся ворот, как города, так и его памяти. Казалось, его жизнь была жизнью обычного среднестатистического горожанина. Жизнь, в которой, по определению, не должно быть ничего, кроме верности Городу, того чувства, что Гокудера никогда не мог понять. Что ж, возможно, потому, что он никогда не мог назвать домом место, где нашёл пристанище. Город, который подарил маленькому итальянцу призрачное ощущение мира, со временем заполнил его сердце щемящей тоской по чему-то более реальному, чем постоянное спокойствие, граничащее с апатией.
- Хм, - Хаято сам не понимал, почему собирался ответить. – Наверное, потому, что боялся поверить в него.
Молчание. Гокудера ожидал чего угодно, но только не его. Казалось, стоящий напротив него офицер задумался над его словами. А стоило ли?

***
Ямамото Такеши был прирождённым убийцей. Если быть точнее - его рождение было самым первым «заданием». Жертва, щуплая весёлая женщина с большими живыми глазами, успела провести всего пару часов с маленьким Такеши на руках. А потом уже не было ничего, кроме слёз мужчины, с которого словно срисовали Ямамото в будущем.
Привыкнуть убивать проще простого. Достаточно голодной рыбки в аквариуме…

- Говоришь – боялся поверить?
- И что?
- Да нет, ничего. Я думаю, ты скорее бежал от реальности, - задумчивый взгляд карих глаз встретился с напряжённым зелёным маревом.
Гокудера зло встряхнул головой и вперился глазами в столешницу.
- Знаю, - прозвучало гораздо громче, чем хотелось бы.
- И… стало легче?
- Нет.
Что ж, японец знал, что от себя не сбежать. Всегда знал, что нигде в этом мире нет места для того, кто занял чужое.

***
Гокудеру трясло. Перед глазами плясали разноцветные блики. Озноб покрыл кожу прозрачными каплями пота. Мужчина похлопал ладонями по впалым щекам, пытаясь привести себя в чувство. Когда стены камеры наконец-то вернулись в нормальное состояние, Гокудера заметил тёмную фигуру, стоящую в противоположном конце комнаты.
Прислонившись спиной к грязной коричневой стене, Ямамото наблюдал за бесполезными попытками заключённого подняться на ноги.
- Чего тебе? – чужое присутствие отнюдь не радовало.
- Да так. Пришёл посмотреть, как ты.
- Посмотрел? Теперь вали! – Хаято злобно уставился на офицера.
- Но-но, ты не забывай, с кем разговариваешь! – в тихом, успокаивающем голосе японца проскользнули угрожающие нотки.
- Пф, - саркастически засмеяться у итальянца не получилось – зашёлся сухим кряхтящим кашлем, - и с кем? С глупой правительственной шавкой? – в конце концов, просипел он.
- Да ну? – Ямамото сощурился, хотя Гокудера всё равно не увидел этого в полумраке, и подошёл к содрогающемуся в новом приступе кашля мужчине.
Наклонившись к нему, схватил за ворот грязно-серого свитера и поднял Гокудеру на ноги. Пару минут японец молча разглядывал худое лицо – сухая стянутая бледная кожа, блёклые глаза , небольшой аккуратный лоб, исполосованный глубоко залегшими морщинами. Жалкое зрелище и, в то же время, чем-то завораживающее.
Горячее тело в его руках обмякло, норовя осесть на грязный пол. Такеши схватил итальянца под руки и посадил, прислоняя к обшарпанной стене, а затем вышел из камеры.
Через пару минут он вернулся, но уже с потрёпанным одеялом в руках.
Бережно укутав Гокудеру в тонкий лоскут шерстяной ткани, Ямамото пару секунд напряжённо разглядывал грязную тёмную гладь поверх пепельной всклокоченной макушки. Затем, словно решив что-то для себя, опустился на землю рядом со сгорающим телом, сгрёб его в охапку и посадил к себе на колени.
Гокудера, проваливаясь в сон, чувствовал, как по телу разливается такое долгожданное тепло.

***
В тёмной холодной камере сейчас тепло и светло. Наверное, это правильно – плавиться в огне такого необходимого тела и любоваться этими жадно горящими глазами. Отдавать всего себя этим требовательным рукам и не бояться получить взамен столько же.
Вот она, реальность. Здесь нет боли, которой так ждал Гокудера, нет тревоги, к которой он так привык. Его реальность сейчас стекает каплями по спине, обволакивая сладким дурманом, и заставляет полностью теряться в лабиринтах неизведанного.

***
- Ты как? – приторно-тягучим голосом.
- Нормально, - бурчание в ответ.
Ямамото переплетает их пальцы вместе. Хочется молчать, ни за что не разрывать эту густую тишину с терпким запахом разгорячённых тел. Кажется, заговорив, он потеряет это хрупкое спокойствие, что сейчас так крепко прижимается к его груди.
- Знаешь, завтра… - голос дрожит.
- Так значит завтра, - Гокудера приподнимает лицо и ловит чужой взгляд.
- Да, - выдохнуть это оказалось невозможно тяжело.
- Хм.
Слегка отстраняясь, Гокудера садится на колени лицом к японцу, склонив голову.
Ямамото нерешительно подаётся вперёд в желании коснуться. Руку перехватывают на лету, опуская уже обе себе на колени и притягивая мужчину ближе. Ямамото прислоняется своим лбом к чужому и закрывает глаза.
- Ямамото…
- М?
- Обними меня.
- Конечно-конечно, - шепчет в пепельную макушку тот, обхватывая руками дрожащее тело.
- Мне… ненадолго… - бормочет Гокудера куда-то в широкую тёплую шею.
- Конечно-конечно, - Ямамото уже сам не знает, кого успокаивает.

***
Ямамото водит пальцами по земле. Песок неприятно забивается под ногти, покрывая кожу вокруг невесомым слоем пыли.
- Ха, рисуешь? – дрожащая улыбка даётся Гокудере нелегко.
- А-ха-ха, ага, - собственный смех раздражает.
Итальянец наклоняется и, опершись на бедро японца, пытается разглядеть рисунки на песке.
- Я бы нарисовал небо, посмурное, со свинцовыми тучами перед дождём или грозой, но… у меня вряд ли получится, а-ха-ха. Поэтому … - закручивая завитки облаков, отвечает Такеши.
- Пф, зачем гроза? Что тогда птицам делать? – Гокудера добавляет две галочки птиц на самодельный холст.
Ямамото улыбается. Он словно видит это всё на самом деле. Двух низко парящих ласточек, как перед дождём, сгущающуюся вату облаков. И внезапно появившийся ниоткуда тонкий луч заходящего солнца, который дарит потерявшимся птицам право ошибиться, возможность надеяться.
- Мне пора.
- Ага.
Он никогда не узнает, что Гокудера проведёт эту ночь, вглядываясь в неровные бороздки линий.

***
Ресницы Гокудеры трепещут, будто на ветру. Ямамото знает это, хоть и не видит точно с такого расстояния.
Итальянец прекрасен, как никогда, скованный самым сильным человеческим страхом. Ссутулившийся, загнанный в угол, глядящий исподлобья, он знает, что ждать долго не придётся, он знает, что будет больно, и он знает, что Такеши смотрит на него. Нужно успокоиться. Нужно улыбнуться.
Нужно смотреть, зарисовывать в памяти чёрточки вокруг улыбающихся губ, раскрашивать воздух изумрудной глубиной глаз, наносить поверх него лёгкие мазки белоснежной кожи.
Нужно закрыть глаза – одна на двоих мысль. Не слышать негромкого хлопка, медленно спуститься по стене багряной полосой, выпустить из дрожащей руки тёплую сталь.

Небрежно засовывая пистолет в кобуру, Ямамото думает, что одной пули будет достаточно.

@темы: Ямамото/Гокудера, фест С, фанфикшен

---

[Yamamoto/Gokudera]

Фендом: KHR|Gintama
Ключ: "Белый флаг"
Пейринг: TYL!Ямамото/TYL!fem!Гокудера

@темы: Ямамото/Гокудера, фем, арт, фест С