A-21.

[Yamamoto/Gokudera]

Ямамото/Гокудера. Снимать с Гокудеры все кольца, цепи и браслеты по-одному. Чувствовать возбуждение, глядя на голые тонкие запястья и светлые ободки от колец на пальцах. Гокудера хмурится, но только для вида. R желателен, но необязателен.

@темы: Ямамото/Гокудера, фест А-В, фанфикшен

Comments

[Гость]

Автор как-то увлекся. Возможно, это совсем не то (( Но раз уж так вышло…

Слов ~4000.
Часть 1

Гокудера терпеть не может, когда его принуждают к отношениям. Будто ошейник на кота надевать. Но тут другое – тут он должен общаться с несносным придурком, потому что так надо для блага Десятого. И хоть трава не расти, а он должен переступить через себя и идти на задание бок о бок с Ямамото. Это уже которая их вылазка вместе, а Гокудера все так же старается держать дистанцию и лишь изредка перебрасывается с Ямамото ничего не значащими фразами. А у того будто рот не закрывается вовсе – он трещит про задания, про бейсбол, про поездки, отца, мафию и тренировки со Сквало. Это особенно раздражает – вот он, идиот, которому нереально везет по жизни, просто восьмидесятипроцентная пруха, перемежающаяся мелкими неурядицами и редкими проигрышами.
– А еще я думаю, что если в этот раз мы найдем логово тех парней, про которых рассказывал Малыш, то мы сможем еще раз отлично отдохнуть на море. Как тогда – было весело, а, Гокудера? – он идет, прикрыв глаза, весь такой беспечный и счастливый. Будто прогуливается от школы до дома.
– А я думаю, тебе пора бы заткнуться, – бурчит Хаято и поджигает сигарету. Пока им ни к чему прятаться, до цели еще очень далеко. Сначала надо будет сесть на поезд, доехать до места, и только потом осторожно добираться до заброшенной больницы. По поступившей информации, там прячутся очередные подонки, и их-то Вонголе и надо убрать.
Солнце начинает припекать – чтобы быть на месте к вечеру, они выдвинулись с утра пораньше, да только летом жарить начинает рано. Хаято задумчиво смотрит на свои руки и усмехается сам себе – после таких дней его тело еле заметно темнеет, и руки становятся будто исчерченными полосами. В душе, на белом фоне их особенно видно – распаренная порозовевшая кожа резко контрастирует с белыми черточками шрамов и более ровными бледными следами от колец и браслетов. Разглядывая себя, Гокудера запинается о камень и не падает только потому, что Ямамото вовремя хватает его за локоть.
– Осторожно, – придурок улыбается, и Хаято вырывает руку.
– Тще, спасибо, – на благодарность непохоже, дистанция нарушена, и поэтому настроение сразу падает на несколько делений.
На станции Гокудера курит, в поезде он молчит под комментарии Ямамото о пейзаже за окном, а когда они выходят, то толкает Такеши к стенке и, по-итальянски выразительно жестикулируя, пытается объяснить Ямамото, насколько тот его достал. И что его неиссякаемый фонтан может стоить им жизней, если придурок сейчас же не заткнется.
Ямамото становится серьезен и понятливо кивает. Хаято с сомнением хмурится, но все-таки отходит на несколько шагов и, не оборачиваясь, машет ладонью, мол, пошли уже, кретин. Перевалило за три часа, и им нужно торопиться, чтобы добраться затемно. В сумерках сложнее разглядеть здания, которые похожи друг на друга как однотипные спичечные коробки – а фотография у них нечеткая.
– Так, нам – туда, – Гокудера сверяет адрес и ищет его на карте, висящей на вокзальном стенде, а потом поднимается и тычет в определенном направлении.
– Отлично, – да, у придурка всегда и все просто зашибись, это только Хаято волнует операция. А вот тот дебил – на экскурсии.
Как ни странно, нужный дом находится очень быстро. Стоит он особняком, прочие здания будто сгруппировались против него в сторонке. «Не к добру», – настораживается Гокудера и нащупывает в карманах миниатюрные динамитные шашки. «Первый – предупредительный, в воздух». Они обходят строение по периметру, осторожно заглядывая в окна и стараясь выглядеть любопытными подростками, шарящимися по заброшенным стройкам. Одно из стекол разбито, и сначала Гокудера, а за ним и Ямамото проползают внутрь. Пол усыпан битым стеклом и покрыт слоем пыли и мусора. Маленькие следы от крысиных лапок пересекают комнату то тут, то там, и в воздухе висит запах облетающей меловой побелки, помета и вмешивающийся в этот коктейль третий, сладковатый. Крошево хрустит под ногами, и приходится не только сканировать открытый коридор прямо перед собой, но и смотреть, куда наступаешь, выбирая чистые островки. Так, на мысках, они добираются до двери, и одними только жестами Хаято объясняет, что Ямамото отправляется исследовать верхние этажи, а он сам спускается в подвал. Такеши пытается молча возразить, но даже бейсбольный код не помогает – Гокудера просто выдвигается вперед и спускается по лестнице, прижимаясь спиной к стене. Если и были хоть какие-то шансы на спор, то теперь уже поздно дергаться. Они уже на минном поле. И пока Ямамото как можно тише вынимает Шигуре Кентоки, Хаято чуть не перетекает со ступеньки на ступеньку – у Ури тоже можно чему-то научиться. Чем гибче тело, тем тише шаг и острее чувства.
А Гокудера очень пластичный.
Ямамото уже наверху – Хаято ощущает это каким-то шестым чувством. Он просто знает, что Такеши с занесенным мечом пересекает коридор на втором этаже и заглядывает в комнаты. Только там ничего не будет – Гокудера давно просчитал все варианты, и ни в одном не было чего-либо хоть относительно важного, что прятали бы на открытом просмотру пространстве. Так что придурок, повинуясь всего лишь отмашке, патрулирует совершенно пустые помещения. Вот так просто повелся.
Хаято фыркает, спускается в подвал и заворачивает за угол, где его и оглушают по затылку. Вот так просто.

[Гость]

Часть 2

На лицо шлепается что-то влажное, а потом его приводят в чувство пинком под ребра. Он и не хотел бы, да вскрик вырывается сам собой. Его снова бьют, а потом дергают вверх за волосы. Хаято шипит и старается разглядеть ублюдков – ресницы на одном глазу слиплись, и он еле им видит. Гокудеру держат в подвешенном состоянии, зажимая пряди в кулаке. Руками двинуть не получается – их сцепили сзади, заковав запястья в наручники. Остается только громко ругаться, но после нескольких ударов в челюсть и одного – ногой в живот он благоразумно затыкается и ждет. Должны же они хоть что-то ему сказать. Такие уроды либо убивают сразу, либо оставляют и держат взаперти. То ли им подавай информацию – только хер они ее дождутся, то ли ради забавы – изливать душу и отрабатывать удары как на боксерском мешке… то ли им не хватает самок, но Хаято скорее огрызет себе язык и захлебнется в собственной крови, чем позволит им…
– Ну что, малыш, как тебя сюда занесло? – фальшивый заботливый тон кислит, и Гокудера кривится. – Ты же не просто так сюда влез, храбрая киса? У простых школьников динамита такими количествами не водится, – говорящий с ним мужик просто огромный, черный и абсолютно спокойный. Это плохо. Хаято видит его отражение в луже на полу и лихорадочно рассматривает пути к отступлению. А потом видит кованный нос армейского ботинка. Боль от солнечного сплетения лучами простреливает грудь и живот.
– Ну, ты, боевая школота, отвечай боссу, пока целый, – урод, какая-то «шестерка» в сером камуфляжном комбинезоне, все еще держит волосы в горсти и запрокидывает его лицо вверх. Шея изгибается под немыслимым углом, и дышать становится еще тяжелее. Негр как бы невзначай хрустит костяшками мощных пальцев, на каждый из которых, как у Гокудеры, надеты кольца. Массивные печатки и перстни с полудрагоценными булыжниками.
– Не зли дядю, детка. Расскажи, кто тебе платит, чтобы ты лазил в чужие дома.
– Да пошел ты, бычара, – Гокудере остается зажмуриться и ждать удара. И потом – сражаться с тупой болью.
– Ну что ж ты такой упрямый, – хватка на затылке пропадает, и Хаято шмякается лицом в грязную воду. Они в какой-то котельной, или что-то вроде того. Вокруг трубы, с потолка капает, за стеной периодически шипит врывающийся пар. Мужик подходит совсем близко и тяжело гладит по голове, вдавливая носом в лужу так, что глотнуть воздух Гокудера успевает между этими «ласками». Он пока не задает вопросов. Этот их клиент – убийца, он знает, как заставить говорить. – Назвал бы имечко да и топал бы к мамке под крылышко. Забыли бы про тебя, и не вспоминали бы никогда.
На последних словах Хаято вспыхивает, резко дергает головой и бьет затылком в каменную челюсть.
– Ах ты маленький засранец! – его попытка ударить вышла комариным укусом и большими проблемами. – Что-то слабенько атакуешь. Устал? Так ты поспи, а я еще приду, – ребро ладони приходится к основанию черепа, и Гокудера снова отключается.
В следующий раз он просыпается под жужжание старой лампочки над головой. Она мигает, раздражая глаза, и покачивается от сквозняка на длинном проводе, свисающем из дыры в потолке. Хаято один, брошен на каком-то дырявом засаленном матрасе. Он видит и слышит, что в ни в этой, ни в соседней комнатах ни души. Тело при малейшей попытке пошевелиться отзывается багровой вспышкой перед глазами. Было и хуже, но только давно. Гокудера бы выругался, но рот заклеен, и он матерится в три этажа мысленно, но зато образно. Руки тоже затекли – теперь они в полицейских браслетах скованны не за спиной, а над головой. Хаято пристегнули к торчащей из пола трубе, пропустив цепь от наручников через петлю, в которой эта самая труба искривлялась в полутора метрах над полом. Ухватившись за опору и превозмогая боль, Гокудера, подтягивается и садится. Потом, бренча металлом, он разбирается в этом лабиринте, протягивая цепь вдоль трубы, спуская, наконец, капкан на уровень груди. Теперь руки просто обнимают все тот же паропровод, уходящий вертикально в пол. Автоматически он тянется к поясу и понимает, что ни шашек, ни коробочек больше нет. Он шарит взглядом по грязному полу, но ничего не видит. От накатившей паники у Хаято стынут ладони, и он машинально обхватывает ими теплую опору. По стене журчит вода, на плечо изредка падают прохладные капли, под ногой валяется жестянка от консервов, и еще из угла слышен шорох и попискивание. Какая мерзость. Ах да, маленькая поправочка к списку, он подвел Десятого и подставил придурка.
Черт, а ведь мужик не просек. Никто не понял, что Гокудера не один.
Будто ответом на внезапное озарение слышатся осторожные шаги – камешки чуть скрипят о бетонный пол под мягкой подошвой. Негр был в туфлях, а солдафон носил говнодавы со стальными носами.
– Гокудера? – Ямамото зовет в пустоту, и Гокудера не знает, убить ли его за идиотизм или пошуршать сильнее, рискуя еще больше спалиться, но зато обозначиться в пространстве. Он лягает банку, и через мгновение Такеши уже рядом, кидается обнимать и проверять, одним ли куском здесь Хаято или рассортированный.
– Эй, Гокудера, ты в порядке? Цел?
– Мпфм-м! – взгляд Хаято метает зеленые молнии, и Ямамото догадывается аккуратно отлепить с его рта скотч.
– Кретин! – Гокудера шипит так, что сразу понятно – он очень рад видеть Такеши. А как иначе трактовать ответную реакцию вот этого недоумка, который с первого же неласкового лыбится от уха до уха и осторожно начинает ощупывать тело Хаято. – Ты что, мать твою, хи-хи, делаешь? Ребра, блин, щек… тщ-щ-щ… больно!
– Ты ранен, – говорит сам себе Ямамото и пальцами аккуратно поддевает свободную майку, – кажется, сломали пару костей. Надо выбираться.
– Надо дело доделать, – Хаято дергает плечом, мол, отстань, и почти приказывает: – освободи меня, и давай уже разнесем этот притон.
– Ага, точно. Тут наркотики делают. Там, дальше по коридору, – Гокудера чуть притихает, а Такеши, осматривая наливающиеся на его груди синяки, продолжает: – там люди в масках и фартуках, а на ногах кандалы. Наверное, их тоже похитили.
– Что значит – тоже? – Хаято в курсе, но ему даже думать противно, что он попался так глупо. Перемудрил с распределением. Ямамото многозначительно дотрагивается до наручников и проводит пальцем по ободку теплого металла.
– Я испугался, ты даже не представляешь, как, – он не смотрит на Гокудеру, зато тот уставился на Такеши, как впервые увидел. Нет, ну друзья, конечно, по крайней мере, придурку так кажется, но не таким же тоном! – Все наверху прочесал, спустился, а тебя все нет. И мужик этот черный в машину садится, – Хаято сдавленно выдыхает, но продолжает слушать, – а второй, в камуфляже, обещает позаботиться о мальчишке. Я понял, сразу, что это ты, и…
– Где это армейское быдло?
– Спит. Он, как его босс уехал, выпил целую бутылку, ну, не молока, в общем, и на диван упал. Я его пока не трогал. Дверь подпер стулом – под ручку – и сразу сюда пошел. Я же сказал – очень страшно стало, что с тобой что-то сделали.
– Дебил, что со мной станется? – Хаято сдвигает брови и протягивает Ямомото под нос скованные запястья.
– Что бы ни случилось, – и Такеши утыкается носом в развернутую к нему ладонь. Волосы на загривке моментально становятся дыбом, в пояснице что-то щекочет так, что не усидеть. С полминуты только слышно тяжелое дыхание и шипение пара. Потом Гокудера приходит в себя и отдергивает руки.
– Ты офигел? – ему так неудобно смотреть Ямамото в глаза, что он злится и начинает остервенело дергать наручники, царапая кожу. Может, удастся освободиться и влепить этому нелепищу в нос.
– Стой. Так не получится. Дай, я, – Такеши, внезапно тихий и непривычно смирный, обнимает пальцами кисти и подносит их ближе к свету. – У меня нет ключа. Потерпи.
И, аккуратно, будто спрашивая разрешения, накрывает своими пальцами пальцы Хаято. Гладит, как если бы усмирял паникующее животное – Гокудеру и правда трясет не пойми от чего. Ямамото ощупывает каждую костяшку, видимо, ища переломы, и это похоже на какой-то изощренный массаж, нежный, как прелюдия – а потом тянет за кольцо на мизинце, тепло скользя подушечками по коже. У Ямамото дар – усмирять все. Абсолютно все и всех. Это инстинкт, это горит внутреннем огнем, такому не учат нигде – это его природа, и он знает, что делает. Сначала осторожно, ожидая вспышки гнева, он дотрагивается до блестящего ободка, потом медленно проводит по металлу кончиками пальцев, согревая руки и холодное серебро. Аккуратно сжав, как в щепотке, перстень, поддевает на себя и, освободив палец, кладет кольцо в нагрудный карман. Но самое дикое – Ямамото касается открывающейся незагорелой кожи, такой ничьей, только его, Хаято, кожи. Ее никто не видит, только он сам, когда принимает душ. От всего этого, настолько интимного, сжимается сердце и бегут мурашки. Становится стыдно за молчание и за румянец, хочется оттолкнуть кретина и просто стряхнуть украшения в ладонь, но Гокудера этого не делает. Черт!
Из всех колец на руке остается только одно – знак Хранителя Урагана. Как Рубикон.

[Гость]

Часть 3

– Сам? – у Ямамото хриплый голос, и улыбка скорее вымученная и вопросительная. Это сбивает, и Хаято только зажмуривается. К дьяволу эту поездку. Он просто знает, что этот идиот по-настоящему улыбается, как на Рождество, ему даже видеть это не надо. Но даже наорать на него не может. И как только начинает Ямамото тянуть за кольцо, становится внезапно больно – Гокудера шипит и инстинктивно отодвигается.
– Ты мне сейчас с кожей его сдерешь, – ему нужно выругаться, выплеснуть недовольство и это жгущее чувство, чтобы снять ненужное напряжение. Он сам пытается стянуть драгоценный перстень, когда Такеши осторожно притягивает Гокудеру к себе и обвивает ногами. Это уже ни в какие рамки, и Хаято пытается залепить имбецилу в глаз, но труба, к которой он все еще пристегнут, ограничивает движения. А Ямамото, подло пользуясь скованным телом Хаято, обнимает ладонью запястья Гокудеры и всасывает палец с кольцом в рот. Это почище взрыва десятка бомб, посильнее удара тонфа… и затягивает как в воронку смерча. В животе моментально скручивается спираль, весь кислород мира ужимается на кончике языка, и нужно перестать дышать, чтобы сохранить оставшийся пузырек воздуха. Ямамото скользит мокрым языком вдоль пальца и облизывает кожу вокруг кольца. Хаято смотрит на происходящее будто со стороны: вот он сам, вот бейсбольный идиот, вот они сидят, вжавшись друг в друга, на замызганном полу в каком-то богом забытом подвале, у них задание, и Ямамото просто помогает ему выбраться из наручников. Он просто снимает кольцо горячим, влажным языком: аккуратно подхватывает металлический ободок, зажимает между спинкой и нёбом и тянет на себя – и смотрит Хаято в глаза. Случайно или нет, он царапает палец зубами, и, извиняясь, касается обиженного места самым кончиком языка. Кольцо соскальзывает с пальца, исчезает во рту Ямамото, и он облизывается. От этого хочется уткнуться в колени и свернуться в клубок. Или наорать, ударить, засунуть динамита за шиворот и в штаны и обнять, чтобы обоих разорвало к чертям собачьим. Потому что оба – недоумки и так не вовремя озабоченные мудаки. Мозг отключается в тот момент, когда Ямамото тянется к нему и целует – одними губами и замирает. Вот сейчас, теперь… Гокудера только выдыхает и поджимает губы, словно пробуя послевкусие. Этого достаточно, чтобы Такеши рванул к нему и поцеловал сразу глубоко, языком лаская рот и покусывая губы. Остается только отвечать на это безумие, потому как силы и воля разом утекают вместе с просачивающейся в землю водой. Они плывут в поцелуе, и дыхания уже не хватает. Уже отстраняясь, Такеши тягуче проталкивает между губ Гокудеры нагревшееся во рту кольцо и широко улыбается. Это и правда смешно, только сейчас Хаято хочется провалиться под землю или зарыть туда придурка.
– Я… еще в наручниках… идиот, – он не может восстановить дыхание, не может нормально думать, но хоть укусить, царапнуть, да обязан.
– Точно, – ладони ложатся на острые локти и ползут к запястьям. На них, помимо сдерживающих браслетов, напульсники и кожаные ремни, и цепочки, и… Украшения перепутались, сдавили или наоборот – болтаются у самых кистей, и снять наручники нереально. Ямамото осторожно подцепляет по одной все его фенечки и сначала проталкивает под ободок оков тонкие цепи, а потом протягивает тряпичные и кожаные напульсники – так просто. И целует покрасневшую, местами содранную кожу запястий. Прижимается губами, широко и влажно, лаская и вылизывая так, будто он как Джиро, «оближет – заживет». Он смачивает слюной тонкие, нежные запястья, и Гокудеру уже неконтролируемо трясет. Язык Ямамото чуть шершавый и такой аккуратный, будто руки Хаято отлиты из карамельной паутины – нажми посильнее, и хрустнут. Этот ничего не понимающий идиот заставляет Гокудеру прижаться лбом к нестерпимо теплой трубе, закатить глаза и считать до ста в обратном порядке. Если бы не наручники, он бы сбежал в ближайший сортир, за ближайший угол – и кончил, только прикоснувшись к себе.
Если бы не наручники, этого бы не было.
Руки уже не мерзнут – все тело будто в адском котле, от Хаято можно прикуривать. И это нельзя не почувствовать, Ямамото знает, к чему ведет. И продолжает целовать, лизать и прикусывать.
«Только дай мне освободиться, я тебя…» – что он сделает, Гокудера еще не придумал. Но отомстит он обязательно.
Цепь чуть звенит, наручники туго – о, боже – скользят по кистям, Такеши чуть сжимает, сводя, пальцы Гокудеры и снимает браслеты, тут же откидывая их к стене. А рук Хаято не отпускает, продолжая поглаживать запястные косточки большими пальцами. И снова, как на повторе, тянется вперед, выдыхает в губы Гокудере и, замирая в сантиметре, спрашивает только взглядом – «Можно?».
«Спасибо», – целует в ответ Хаято. Сам подается вперед, сам свободными руками вцепляется в предплечья и открывается, придвигается ближе, вжимаясь грудью, всем телом, чтобы показать – «Чувствуешь? Ты виноват!» Ямамото трактует по-своему, хотя как тут еще понимать? Он лезет под футболку и кладет ладони чуть выше лопаток, короткими ногтями царапнув основание шеи. Еще одна вспышка удовольствия, и Гокудера на грани. Нет. Нет!
Черт, да! Ему уже почти ничего не надо. Такеши разрывает поцелуй и прикусывает кожу под ключицей, а Гокудера только закидывает голову и тихо стонет, потому что только на это остаются силы. Хочется, чтобы руки придурка были везде, или чтобы он исчез, его много, он как шквал. Хаято, обнаженный похлеще, чем если бы был без футболки и брюк, здесь, с этим самым невыносимым недоумком, от которого не вздохнуть, без которого уже не получается, на грани оргазма и полного провала операции. Сейчас.
– Сейчас, – вторит его мыслям Такеши, горячо шепча в шею, а пальцы перемещаются на ремень Гокудеры. Он раздевает Хаято дальше, этому идиоту мало. На ум приходит, что это жадность заставляет пальцы Ямамото дрожать и нервно дергать молнию сначала на его, а потом и на своих джинсах. Это похоть не дает остановиться и подстегивает стянуть белье. Это эгоизм – обхватить сразу оба члена и, прижав их друг к другу, дрочить обоим, не позволяя Гокудере притронуться к себе. Губы уже опухли и ноют, дышать получается через раз, ощущения оглушают – как и осознание, что происходит. Уже не подростковый сон, уже… Ямамото пресекает этот поток мыслей. Он отрывает руку Хаято от своего плеча, опускает вниз и кладет его ладонь на их стволы, вслепую переплетая их пальцы. Гокудера чувствует – обнаженность, жар, влагу, кожу к коже, губы, язык, дыхание, свою наготу и чужую руку поверх своей. Ямамото больше, и сейчас это как-то особенно правильно. Хаято послушно обхватывает оба члена, нетерпеливо скользит вверх и вниз по гладкой плоти, растирая выступающую смазку – их смазку, обводит головки, захлебываясь в ощущениях, задевает уздечку. Теснее, кажется, уже некуда, спираль внутри обвивается вокруг позвоночника и звенит. Гокудера сжимает обнаженные и очень оттого еще более чувствительные пальцы сильнее, двигает рукой, тесно соприкасаясь с пальцами этого… этого! Он открывает глаза, дыхание перехватывает, ярче, резче, это не он, это его, им… Он кончает, встретившись взглядом с Ямамото.
Последний в мире пузырек воздуха лопнул с тихим хлопком.
– Гокудера… – выдыхает ему в ухо Ямамото, которому плевать, что они голые, который счастлив, что только что Гокудера кончил от поцелуя и неумелой ласки вместе с ним. Что у них, блять, миссия, ему тоже плевать. Он обнимает Хаято как драгоценность, и Гокудере приходится упереться ему ладонью в грудь, чтобы отстраниться и торопливо и максимально холодно – да какой там! – начать приводить себя в порядок, игнорируя удивленный взгляд.
– Тебе… спасибо, – ему не просто неловко – он как спичка, сейчас вспыхнет. Посмотреть в глаза после такого намного хуже, чем столкнуться с бандой вооруженных головорезов. – Вставай давай, у нас дело.
– Да… да, – Ямамото неуклюже подпрыгивает, натягивая джинсы, и хмуро сообщает, что охранник, тот, который в камуфляже, залег в комнате на первом этаже. Ямамото не улыбается, и от этого как-то… не так.
– Кольца верни, – в ладонь Гокудере звенит блестящая горсть колец, и Хаято сжимает их в руке. Почему-то надеть их сейчас кажется подлостью. Поэтому он продевает палец только в Кольцо Урагана, а остальные ссыпает в карман.
– Потеряю еще, – фыркает он в лицо расцветшего Ямамото и пинает того в плечо. – Нож дай, у меня все забрали.
– О, точно, – и этот придурок тихим свистом зовет свою псину, такую же пиздец радостную и несущую в зубах пояс с его, Хаято, коробочками. – Они его на лестнице повесили. Забыли, наверное, – с чего бы, казалось, радоваться, думает Гокудера и поспешно прячет улыбку.

[Гость]

Конец

Остальное происходит быстро – через три ступеньки по лестнице, скрутить спящего ублюдка и, мстительно пнув в живот, пристегнуть еще одними наручниками к спинке кровати. Выслушать поток дерьма и допросить с пристрастием. Снова послушать – скулеж и сдаваемые пароли-явки. Уложить спать ударом в скулу. Осмотреть стол, залезть в тумбочку и под кровать, засунуть в карман найденные бумажки и тетрадные обрывки – все сразу. Собрать рассыпавшиеся по полу собственные динамитные шашки и снова спуститься вниз. Две комнаты. Он налево, Ямамото направо. В одной заторможено работают заложники, рассыпая по пакетам порошок, во второй спят в импровизированных решетках такие же пленники. Кажется, перед сном им вкололи по дозе – просто так растормошить их не удается, не говоря уже о том, чтобы поднять всех и организованно вывести из здания.
– Надо звонить, – Хаято достает мобильный и набирает Реборна.
– Гокудера? – звучит из динамика властный детский голос.
– Здесь заложники. Дюжина человек. Их чем-то накачали, мы всех не вывезем. Что делать?
– Звоните в полицию и скорую. Дождитесь в сторонке, пока они приедут, и возвращайтесь. Мы пришлем людей проследить.
– Хорошо.
Хаято смотрит на потухший экран и краем уха слышит, как Ямамото разговаривает с дежурным полицейским. У него прекрасно получается строить дурачка.
– Да. Мы так, мимо. Да. Двенадцать. Ага, порошок, точно. Они какие-то сонные все, что ли. Не знаю, но, кажется, наверху кто-то есть. Да. Нет, спасибо. Сами? Дождаться? Окей, конечно, – он захлопывает крышку и смотрит на Гокудеру.
– Пойдем. Кажется, все.
– Нет, – взгляд Хаято сейчас тяжелый, радужка потемнела от неприятной мысли, – ничего не кончилось.
– Негр?
– Да.
– Надо Малышу рассказать и Тсуне. Мне он не понравился.
– Блять, ты идиот.
Ямамото виновато улыбается и взъерошивает черный ежик волос, а Гокудера, насупившись, уже выходит из здания. Рассказать Десятому и Реборну? Да он сдохнет со стыда – за все сразу. Зато этот кретин – снова герой и счастлив. Как это кстати. У ближайшего дома они садятся прямо на землю и смотрят кино про полицейских и бандитов – машины с мигалками подъезжают к притону, а потом затравленных людей выносят и выводят под руки. Последним в спину подталкивают армейское чмо. На сегодня это все. Сквозь горизонт брезжат первые лучи, и они, мать их, уходят в рассвет. В дыму долгожданной сигареты. На вокзале не так много народу. Офисники поедут на работу только через час, а пока в вагоне относительно пусто. Теперь Гокудера сидит у окна и старательно не спит, разглядывая проносящиеся деревья и дома. Поезд убаюкивает, и под мерное раскачивание подвесных ручек глаза непроизвольно закрываются. Ямамото тоже вымотан и устало приваливается к его плечу. И снова – но только по-другому – переплетает их пальцы. Очень близко и неожиданно чувственно. Гокудера тихо сам перед собой делает вид, что терпит солнечное тепло, растекающееся от близости этого незамутненного придурка.
«Кольца», – мелькает мысль…
«Потом надену», – и сжимает крепче руку.

[Bebunta]

Охох, необычное исполнение данной заявки. Понравилось

[Wild_BerrY]

Или наорать, ударить, засунуть динамита за шиворот и в штаны и обнять, чтобы обоих разорвало к чертям собачьим. Потому что оба – недоумки и так не вовремя озабоченные мудаки.
просто шикарная фраза

И вообще, понравилось. Была парочка каких-то мелких почти незаметных косяков, но пока дочитала, уже забыла.
Автору печеньки и цветочки
не з.

[Sigrid the Haughty]

ОААААОАООАОАОАААААААААААА!!!!!!!!!!!!
ОНО ПРОСТО ВЕЛИКОЛЕПНОЕ!! Автор, как же здорово у Вас получилось!

[Сикомор]

Да, там была парочка опечаток, но не стала копировать. Это мелочи.
Мне тоже понравилось Отдельно спасибо за многабукв)

[Vendy V.L.]

Образно, красиво, душевно. Очень понравилось. Большое спасибо.

[Гость]

Benjiro Fudo, лол, спасибо. Очень приятно, что вам понравилось. ))

Wild_BerrY, не исключено. Автор старался перечитать несколько раз, но все равно он как крот в отношении личных текстов.

просто шикарная фраза

Спасибо ))

Mori~san
АААААААА, классно ))) И вас спасибо за позитивный отзыв )

Tokwofty, многабукаф - это несдержанность природная. Но хотелось до почесотки )
жалко, что упустил что-то, не люблю шероховатости ((
Спасибо )

[Гость]

Vendy V.L., и вам спасибо )))

опоздавший а.

[Miss Atomic Bomb.]

потрясающе, читала на одном дыхании!

[weidenbaum.]

автор, вы сделали мой день. :3
это просто великолепно! такая красотаа. *3* чудный Хаято, невероятный Ям-чан, от которого просто кончать охота.
вот совершенное "то", что я хотел. хорошо, что вы увлеклись, получилось прекрасно. утащу и буду хвастаться.
спасибо огромное. *-*

и этот придурок тихим свистом зовет свою псину, такую же пиздец радостную

все пропустивший и еще сонный заказчик

[Гость]

S is for Sayonara, ой, дышите, дышите))
Спасибо )))

Jeffrey Law., Урраааааа!!!! Заказчику понра-а-авилось!
Ой, автор такой счастливый, такой незамутненной радостью полный, что щас по всем поверхностям размазанный и отливающий радужными разводами ^____^
И он еще и утащит )) Прелесть, как все замечательно )))

Пожалуйста! Автор рад, что заказчик довольный.
И спасибо вам за заявку. Она торкнула Х)))

а. вприпрыжку

[Гость]

здорово.
вот только почему кольцо грозы?

[Гость]

Гость, э-э-э-э...
"... мать-мать-мать", - отозвалось эхо.
Спасибо за найденную ошибку и за ваше впечатление. Приятно )))

*глазакотэ* к администрации

Можно попросить заменить идиоту в третьей части (четвертая снизу строчка) на "Кольцо Урагана"? У нас тут с кольцами рокировка.

а.

[Аш Малкавиан]

Сделано)
Хотя я даже не обратил внимания - мало ли что за кольцо Гокудерке, с его-то способностью использовать пять видов пламени, захочется использовать.

[Гость]

Аш Малкавиан, все равно спасибо )))) автор путается в называниях двух видов пламени как нефих делать (((

[Доктор Бекки]

Спасибо, автор! Прекрасное исполнение.
Они у вас такие нежные и прекрасные
Замечательные!

[- Katerina -]

восхитительно)))

в восторге!

[ебулья]

дадада!!! присоединяюсь ко всему хорошему выше)) мне действительно оч понравились и идея, и исполнение)) оч чувственно и красиво))
спасибо!!

[Гость]

Becky Thatcher, - Katerina -, Кёрукай, nu_sya, пожалуйста)

Я рад, что легло правильным углом.

[Гость]

Автор,это потрясный фанф!никогда такого не читала,классно все описываете, я наверно раза 3 перечитывала все части

[Гость]

Здравствуйте.
Очень понравилось исполнение *г*
Нельзя ли выложить его в контакте в группе по ЯмаГокам?

[Гость]

Гость в 05:58, спасибо, это приятно.

Гость в 14:17, спасибо))
Думаю, до завершения тура не стоит его пока растаскивать )

[Edward Elric]

Да, всё по завершению тура и с согласия автора)

[Гость]

Гость в 15:07
Хорошо)

[Bebunta]

Догадываюсь кто, но может откроетесь?

[Сикомор]

Откройтесь, пожалуйста)